Кисельные берега. Анна Осьмак

так и не решилась спуститься вниз. А даже если бы и решилась, отбросив страх перед дикими обитателями дикого леса, вряд ли смогла осуществить эту сложную операцию, не переломав ноги, в непроглядной темени новолуния. Вряд ли смогла бы отыскать дорогу и не сбиться с неё, если бы захотела продолжить путь, и вряд ли смогла бы уснуть в высокой, мокрой от росы траве под дубом, вздрагивая от шумов и шорохов ночного леса.

      Поэтому ничего другого, кроме как куковать на дереве, не оставалось. С каждым часом на выбранной ветке выявлялось всё больше разнообразных сучков и задоринок, о чём со стонами сигнализировали мягкие ткани седалища. Мученица ёрзала, шипела от боли в спине, растирала затёкшие ноги, шарахалась от носящихся в ночи летучих мышей и дрожала от холода.

      Самое время было вспомнить о тёплом плаще и узелке с едой. Кира и вспомнила. А когда вспомнила, поняла, что с перепугу бросила их внизу, во время панического бегства на дерево. При мысли о недосягаемом перекусе желудок стиснули голодные спазмы. Принцесса шмыгнула носом – себя было бесконечно жаль. Хотелось даже поплакать. Но слёзы отчего-то не выдаивались. Тогда Кира стиснула зубы и погрузилась в сладостно-кровожадные мечты о мести. Ничего-ничего… Отольются кошке мои непролитые слёзки…

      Как только небо посерело настолько, чтобы можно было различить нижние ветки и землю под дубом, изгнанница полезла вниз, с трудом управляя окостеневшими членами. На последнем этапе они всё же её подвели: вместо того, чтобы, элегантно повиснув на руках, спрыгнуть в щекочущую пятки траву, Кира, неудачно оскользнувшись, кулём свалилась вниз, сильно ушибив плечо. Засучив ногами и зашипев от боли, она схватилась за пострадавшую руку. Когда слегка оклемалась, медленно сползла со своего продовольственного запаса, на который угодила при падении с дерева прямым попаданием.

      Развязала расплющенный узелок. В сыре и отсыревшем хлебе деловито хлопотали муравьи, воодушевлённые столь знатной находкой.

      Кира застонала. Есть хотелось просто нечеловечески – живот урчал и брыкался, требуя подношения: надеюсь, ты не забыла, – напоминал он раздражённо, – что последний приём пищи у нас случился не далее, как во вчерашний обед! Да-да, это была та самая жёсткая свинина с капустой, от которых ты нос своротила, растыка!..

      Да помню я, помню! Разорался… С едой всё непросто, ты же видишь. Сейчас хотя бы воды глоток. Да умыться. Да переодеться. Да спать завалиться в нормальную постель. Эх…

      Принцесса развернула влажный от росы плащ и накинула его на плечи. Огляделась…

      Дорога проходила рядом – дуб стоял от неё в десяти шагах, не более. На дороге мирно сидел Сырник и, пристыжено прижав уши, неуверенно шевелил хвостом. Как-то его встретят после вчерашнего предательства?

      – Сукин ты сын… – сказали ему равнодушно. – Сыр будешь?

      Не глядя, Кира отломила кусок с муравьями и бросила псу. Тот отскочил испуганно, но тут же привилял к подачке, обнюхал тщательно, презрительно чихнул на неё и снова опустил зад в дорожную пыль.

      – Ну и чёрт с тобой…

      Странница