Люська-Барселона и другие моменты прекрасной жизни. Илья Авраменко

когда дверь наконец открылась.

      На крыльцо вывалился полусонный мужчина.

      Он был отлично сложен – бычья шея, кубики на животе, все такое.

      Люська посмотрела, как он, не открывая глаз, ссыт, и выстрелила ему в переносицу.

      Она поставила последнюю порцию испеченных оладьев на стол и тоже села.

      Федор механически макал оладьи в сметану и механически жевал.

      – Сука… – задумчиво сказал он. – Теперь все скажут, это я его завалил.

      – Почему это? – спросила Люська и тоже взяла оладью.

      – Барселона, ты чо? все ж знают, что он меня приехал грохнуть. Кому ж еще тогда это было выгодно?

      – А-а, – сказала Люська. – Ну да. В самом деле.

      Она прожевала оладью, взяла вторую, обмакнула в сметану.

      – А это не ты? – спросила она.

      Федор молча жевал.

      – А кто же тогда? – спросила Люська.

      – Не знаю, – сказал он.

      – Ну и говори им в глаза, «не знаю». А они пусть думают, что ты. Тебе же лучше.

      – Это да… Но главное, Люсь, ловко как его подождали… Как будто точно знали, что отливать выйдет. А не вышел бы – поджидал бы, сука, меня сейчас…

      – Потому что не хер пиво пить на ночь, – сказала Люська и облизала пальцы, выпачканные сметаной.

      ГЛАВА 2

      Магазин стоял на самом въезде в деревню.

      Люська была и его владелицей и единственной продавщицей.

      Местные сначала удивлялись, что она поселилась и купила этот заброшенный магазин в их забытой Богом деревне, и судачили. С их точки зрения, финансового смысла в этих вложениях не было. Но все приезжие всегда были идиотами. Умные люди рождались и жили только в их деревне. Ну, и немного в Лондоне.

      Но местные вскоре привыкли, потому что с магазином им было лучше, а к хорошему человек легко привыкает, судачить перестали, и Люська стала частью скромного местного пейзажа.

      Она торчала в магазине целыми днями и смотрела футбол по видику – все матчи Барселоны. Один за другим.

      В окно Люська смотрела, только когда мимо магазина кто-то проходил или проезжал.

      Она всегда точно знала кто, к кому, и за какими напитками придет к ней этим вечером.

      Этот миропорядок ее устраивал.

      Поэтому, когда мимо проехал незнакомый ей внедорожник, Люська напряглась.

      Она выключила телек, повесила табличку «щас буду» и вышла.

      В дверях она столкнулась с дедом Сережей Поповым, контуженным в шахте.

      – Погодь! – сказал дед.

      Люська молча и торопливо запирала дверь.

      – Мне папиросы только! Барселоночка! – сказал дед и прихватил Люську за талию.

      Люська резко обернулась, задев деда плечом.

      Дед чуть не упал.

      Люська села на велик.

      – Щас буду, – сказала она деду и быстро поехала по улице.

      Седло поскрипывало под ее весом, платье задралось и едва прикрывало бедра.

      Дед Сережа, контуженный в шахте, с мечтательной улыбкой смотрел на Люськин зад, качавшийся над седлом.

      Черный