ОбрАДно в СССР. Сергей Троицкий

– Дальше произошло то, чего я не ожидал. Она вскочила на подоконник и сиганула вниз. Мне пришлось вести её в кательню, дорога занимала 30 секунд. Я стал соображать – как быть с Черепом Лёхи? Там действительно лежал череп, но не человеческий, а сатанинский – коровий. Я быстро придумал гениальный план:

      – Катя. Вы минутку подождите меня здесь, а я пока откопаю из угля череп. Там могут быть крысы, мыши и ГРОМАДНЫЕ Выдры я их немного распугаю.

      – ГРОМАДНЫЕ выдры? – глаза Кати в ужасе вылезли из орбит?

      – Да! Они очень злые! Очень!

      Я быстрее метнулся в подвал, выкрутил лампочку и выигрышно, на груде угля, расположил коровий череп. Потом я позвал Катю. Как только она спустилась во мрак, то тутже ухватила меня за руку. От счастья ПРИКОСНОВЕНИЯ, я чуть не умер! Мы двигались в кромешной тьме, пока не достигли угольной кучи, я нащупал коробок и зажёг спичку.

      Мистический огонь тускло освятил, страшное и мистическое помещение, я почувствовал, что рука и тело КАТИ в ужасе задрожало.

      – Выдра! МААААААма! – он бешено заорала и вцепилась в меня, в последнем луче гаснущей спички, я увидел мышь «Люсю» (которую мы кормили зубным порошком), она ползала по САТАНИНСКОМУ черепу. Мы пулей вылетели наверх и тут-же стали ржать, Потом она сказала:

      – Послушайте, Сергей! Вы меня еще не знаете; я престранная: я хочу, чтоб мне всегда правду говорили. Вам, я слышала, четырнадцать лет, а мне уже скоро будет шестнадцать, вернее семнадцать: я гораздо старше вас, и потому вы всегда должны мне говорить правду… и слушаться меня, – прибавила она. – Глядите на меня – отчего вы на меня не смотрите?

      Я несколько смутился, однако поднял на нее глаза. Она улыбнулась, только не прежней, а другой, одобрительной улыбкой.

      – Ну, я вам Катя, сразу и сказал – там злые выдры и крысы!

      – Во, первых вы сказали так, как будто шутили.

      – Катя, какие там могут быть шутки с КРЫСАМИ, ВОЛКАМИ и ВЫДРаМИ!

      – Глядите на меня, – промолвила она, ласково понижая голос. – Мне ваше лицо нравится; я предчувствую, что мы будем друзьями. А я вам нравлюсь? – прибавила она лукаво.

      – Екатерина! Ну, я например, обалдел, это…

      – Во-первых, называйте меня просто КЭТ, а во-вторых, что это за привычка у детей (она поправилась) – у молодых людей, не говорить прямо то, что они чувствуют? Это хорошо для взрослых. Ведь я вам нравлюсь?

      Хотя мне очень было приятно, что она так откровенно со мной говорила, однако я немного разозлился. Я хотел показать ей, что она имеет дело не с мальчиком, и, приняв по возможности развязный и серьезный вид, сказал так:

      – Конечно, вы очень мне нравитесь, КЭТ; я не хочу это скрывать. Вы очень красивая!

      Она с расстановкой покачала головой. Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся ее рассматривать, сперва украдкой, потом все смелее и смелее. Лицо ее показалось мне еще прелестнее, чем накануне: так все в нем было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к здоровеному кусту; солнечный луч, пробиваясь сквозь листья, обливал мягким светом ее пушистые чёрные волосы, ее невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь.