Мой край. Сборник

место для разгула лесных массивов. До города остаётся часа три пути. Дыхание перехватывает, ком подкатывает к горлу, а в животе оживают бабочки.

      Дорога постепенно наряжается в невероятно переливчатое кружево, в узорах которого игриво прячутся озорные лучи солнца. К вечеру оно подсветит дорожный ажур пурпурно-оранжево-лиловым закатом, и краски заиграют по-новому. А крупное яркое светило, пока не сядет за горизонт, будет смотреть нам прямо в глаза, словно спрашивая: «Надолго ли?» И сильное клокочущее волнение охватит нутро, как перед первым в жизни свиданием. Желание в такие минуты нас посещает одно: только бы не в последний раз, только бы вернуться сюда ещё…

      Ещё и ещё раз прогуляться по кудрявым дубравам окраин знаменитого Хопёрского заповедника, где можно встретить робкого пятнистого оленя, мощного лося и опасного кабана!

      Ещё и ещё раз окунуться в прохладную освежающую купель самой чистой реки Европы, устланную повсеместно у отмелей округлыми распластанными листьями белых водяных лилий и ярко-жёлтых кувшинок на тёмно-зелёном фоне воды. Добавьте сюда тонкие мазки свешивающихся серебристых ветвей плакучей ивы и синих трепещущих прозрачными крыльями стрекоз, и вы получите правдивый хопёрский пейзаж.

      Когда после долгой разлуки я доверяю своё тело и душу Хопру, я плачу, как будто вхожу в священные воды Иордана! Река моя родная окутана тайнами и легендами, взлелеянными в моём детском сердце, о старике Хопре, который однажды, в очень далёкие времена, набрёл на холм, из которого било двенадцать ключей. Старик соединил русла ручейков в один, и получилась река, на которой он построил небольшую мельницу и молол зерно для крестьян из окрестных деревень.

      Хлеб на хопёрской водичке был очень вкусный. На том месте, где родники соединяются в одну речушку, сидит на камне под сенью дубов старик Хопёр, а река стекает с его бороды. А деток-родников стало с тех пор ещё больше! Оттого и водица в реченьке прохладная и освежающая до самой что ни на есть приятности! Дедушка мой меня часто хопёрским родничком называл, потому что детство моё целиком и полностью на Хопре прошло. Многому меня научил: плавать, лодочкой управлять, рыбку ловить. Правда, всегда приговаривал: «Плохая из тебя рыбачка, ты рыбу ешь, а хорошие рыбаки её не едят, у них другой спорт – ловить!» А я, и правда, рыбку очень люблю. До сих пор!

      В детстве мелкую сушёную предпочитала всем остальным, особенно когда заболею. У дедушки в сенцах рюкзаки висели с сушёной рыбкой, так я её вместо конфеток и таблеток таскала.

      Название «Хопёр» Владимир Иванович Даль перевёл как «пристанище диких гусей». И отчасти он был прав, потому что по реке проходит один из маршрутов миграции перелётных водоплавающих птиц. В прибрежных, богатых кормами, затонных ольховых заводях прячутся озёра с милыми птичьими названиями: Лебяжье и Гусиное. В этих живописных озерцах, красиво заросших осокой, рогозом, камышом, сусаком зонтичным и какими-то дивными розовыми болотными душистыми цветами, ловится бесчисленное количество карасиков, маленьких, сладеньких, с ладошку. «Ну и улов!» – засомневаетесь вы, но когда обваляете в муке и на разогретую, шкворчащую маслом сковородочку, да до хрустящей корочки, то быстро