Скандальное красное платье. Элизабет Бойл

и Герцогиня. Так она и Талли звали в юности Фелисити. Леди Госсетт улыбнулась. Ее самые дорогие подруги. Можно представить, как они хохотали бы, увидев, что она крадется по собственному дому, пытаясь проскользнуть мимо детей: точно так же в юности они удирали от своей школьной наставницы мисс Эмери.

      Герцогиня, вероятно, предположила бы – и вполне справедливо, – что леди Госсетт совсем потеряла разум, преследуя призрак моряка, но что еще оставалось делать?

      Это был он. И ничего другого, как последовать за ним, она сделать не могла.

      Спустившись с лестницы, она прижала палец к губам, призывая к молчанию убиравшуюся в холле горничную. Лакея, который обычно ждал перед дверью, и вездесущего дворецкого Локли не видно. «Пьют чай», – решила она.

      Виконтесса пересекала холл и слышала из гостиной слова Джинджер:

      – Я много раз просила маму переехать с нами за город, но она отказывается. Ты считаешь, Джон, что мы должны тащить ее туда против ее желания? Похитить ее? Она была бы шокирована таким грубым обращением.

      «Не столь сильно, как ты думаешь, Джинджер, дорогая. Это будет не в первый раз», – размышляла леди Госсетт. Если бы они знали…

      Но нет времени посвящать их в прошлое матери, в грехи ее юности.

      Вместо этого она, как мышь, выскользнула из парадной двери, и в тот миг, когда закрыла ее, что-то в ней вырвалось на свободу. Будто она перерезала нити, связывающие ее с этим домом, с этой жизнью, с благопристойным существованием, которого ожидали от нее Джон и Джинджер.

      Леди Госсетт исчезла, впервые за долгие годы она снова была Пиппин.

      Одним глазом поглядывая на скамью в парке, другим следя за движением, она, словно безумная, метнулась через улицу, уворачиваясь от карет и повозок, и, устремившись к скамье, оказалась лицом к лицу с моряком. И здесь слова оставили ее.

      «Это не он, Пиппин. Не он».

      Потому что это был не он.

      Ее охватило жгучее разочарование, горе, которого она не ожидала и не чувствовала годами. Хотя будь она разумнее, то давно сообразила бы, что это не он.

      Как это мог быть он?

      Но это все равно что заглянуть в прошлое, снова увидеть Дэша, каким он был в ту ночь на берегу в Гастингсе. Юношески заносчивый и поразительно красивый. Волосы и подбородок те же самые, но нос и глаза другие, и она подозревала, что этот мужчина ниже Дэша.

      Но у него сверхъестественное сходство с… Она оглянулась на окна гостиной, осознавая скандальность своего поступка.

      Если дети ее заметят и выйдут, ей придется объяснить… то, что объяснить нелегко.

      – Леди Госсетт? – спросил молодой человек, в его резком тоне сквозила американская самоуверенность.

      Он поднялся, сняв шляпу, под которой виднелся красный шарф. Без шляпы он еще больше походил на пирата, и ее сердце забилось быстрее.

      Она кивнула, потирая руки, по которым побежали мурашки. Голос. Он так знаком.

      Снова глянув на дом, она схватила молодого человека за руку и потащила через площадь.

      – Меня зовут Натаниел. Натаниел Дэшуэлл.

      Она чуть споткнулась. Конечно,