Ночи нет конца. Алистер Маклин

Легард.

      Через три сотни ярдов я застыл на месте. Нарты ударили меня по ногам, я поскользнулся и упал. А поднявшись со льда, негромко засмеялся. Впервые за несколько дней. Подошедший ко мне Зейгеро заглянул мне в лицо.

      – Что стряслось, док?

      Я снова засмеялся, но тут же получил от него оплеуху.

      – Кончай придуривать, док, – грубо проговорил он. – Нечему радоваться.

      – Как раз наоборот. Есть причины радоваться, – возразил я, потирая щеку и вовсе не обижаясь на юношу. – И как я сразу не сообразил, черт возьми!

      – Чего не сообразил? – недоумевал боксер, решив, что у меня продолжается истерика.

      – Вернемся к саням, тогда поймешь. Смоллвуд решил, что все предусмотрел, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. У него вышла промашка. И какая! Ко всему прочему и погода подходящая.

      Я повернулся и буквально побежал назад.

      Станции и полевые партии, работающие в рамках программы Международного геофизического года, оснащены стандартными комплектами. В комплект входит много всякой всячины, и непременной его принадлежностью являются сигнальные ракеты, которые нашли широкое применение четверть века назад. Впервые их использовали в Антарктиде. Ракеты эти незаменимы как средство визуальной сигнализации в условиях полярной ночи. Кроме них, используются радиозонды. Чего-чего, а уж этого добра у нас хватало. Ведь сбор информации о плотности, давлении, влажности воздуха и направлении ветра в верхних слоях атмосферы – основная задача нашей экспедиции – невозможен без этих приборов. Зонды, упакованные в ящики вместе с палатками, веревками, топорами и лопатами, которые нам так и не довелось использовать во время похода, представляют собой аэростаты, оснащенные радиопередатчиками, автоматически передающими на землю сведения о погоде. Запускают их на высоту от ста тысяч до ста пятидесяти тысяч футов. Кроме того, у нас были радиоракеты, выстреливаемые с аэростатов после того, как те поднимаются выше плотных слоев атмосферы. Но в тот момент радиоракеты меня не интересовали. Как, впрочем, и аэростаты, запускаемые на значительную высоту. Нас вполне устроила бы и высота пять тысяч футов.

      При тусклом свете фонаря Джекстроу мы отлично справились с работой, поскольку не раз проделывали такие операции: присоединить к шару баллон с водородом, отвязать радиопередатчик, а на его место установить связку магниевых ракет с патроном циклонита. Мы подожгли огнепроводный шнур и разрезали веревку. Прежде чем первый аэростат достиг высоты пятисот футов, мы наполнили водородом второй шар. Едва присоединили к баллону с водородом третий шар и начали отвязывать передатчик, как над аэростатом, поднявшимся на четыре тысячи футов, рассыпалась огнями первая ракета.

      Я даже не ожидал такого успеха. Разделяя мою радость, Зейгеро хлопнул меня по спине.

      – Доктор Мейсон, – важно проговорил он, – беру свои слова назад. Вы просто молодчина.

      – А как же иначе, – согласился я.

      Действительно,