О котах и людях: о ястребинке и розах. Марина Аницкая

ретья: о ястребинке

      [3х01] ГОСТИ

      Утро было как утро.

      Керидвен позавтракала, вышла на крыльцо, поворошила метелки, развешанные с вечера сушиться на ветру (как бы дождь не пошел) – как раз вовремя, чтобы услышать, как на дальнем конце улицы вовсю голосит Брайан:

      – Молоко! Молоко!

      Точно, встрепенулась Керидвен, пахты надо взять, посмотреть, как на ней пижменная настойка выйдет. Только в инструкции отдельно написать, чтоб никто внутрь ее хлебать не вздумал…

      Она вышла за калитку и замахала рукой.

      Брайан увидел ее и замахал с козел в ответ. Какой-то незнакомый парень – на вид проходимец проходимцем – сидевший рядом с Брайаном, засвистел в два пальца. Керидвен поморщилась.

      Брайан остановился. Вид у него был хитрющий.

      – Привет, Керри! А ну танцуй давай!

      – А в лоб? – хладнокровно спросила Керидвен.

      Проходимец на козлах захохотал. Брайан оттопырил губу и сделал вид, что обиделся.

      – Злая ты, О’Флаерти. Чего хотела-то?

      – Пахты плесни, – Керидвен показала ему бидон.

      Брайан задрал нос:

      – Не хочешь танцевать – вот сама себе и наливай, – он ткнул пальцем в сторону фургона, прикрытого брезентом.

      Керидвен пожала плечами. И какая муха его укусила?

      Она обошла повозку и откинула брезентовый полог.

      Человек, дремавший среди бидонов в обнимку с вещевым мешком, вскинул голову и заморгал от яркого света.

      – Что, уже приехали?

      – Братик, зараза! – завопила Керидвен.

      Блейз совершенно не изменился. Разве что чуть раздался в плечах, да рыжая щетинка на лице выглядела странно. В былое время Блейз себе такого не позволял.

      Керри стиснула остолопа изо всех сил. Поднять его, правда, как в детстве, уже не вышло. Блейз смутился и принялся отряхивать уроненную в суматохе кепку.

      – Привет, Керри!

      Как я соскучилась, подумала Керидвен.

      – Каким ветром занесло? – вслух сказала она. – Недельку-то хоть погостишь?

      Блейз подувял. Моргнул, задрал голову вверх, оглянулся назад, и, наконец, выдавил:

      – Керри, я это… насовсем, наверное.

      Не задалось, в столицах-то, подумала Керри, а вслух сказала:

      – Ну а чего тогда топчешься, как неродной? Проходи давай!

      Блейз слабо улыбнулся. Поправил лямку мешка на плече, и принялся вытаскивать из повозки какой-то ящик. Проходимец подхватился с козел и принялся ему помогать.

      – А это Джимми, – пропыхтел Блейз, толкая спиной калитку. – Он мой друг.

      Проходимец блеснул зубами:

      – Здрасте, мэм!

      – Мисс, – буркнула Керидвен.

      – О’Флаерти! – завопил с козел Брайан, протягивая ей бидон. – Пахту-то не забудь!

      Керидвен оглянулась на дом и полезла в карман за мелочью.

      – Давай и творога со сметаной, что ли. Кормить их теперь всех.

      Хозяйство Блейза состояло из ящика с книжками. Хозяйство Джимми состояло из заплечного мешка и гнусной физиономии. Черт знает что в нем такое было, что сразу хотелось не то в рожу плюнуть, не то хоть обругать от всей души. Втерся, небось в доверие, мрачно думала Керидвен, вытряхивая из шкафа чистое белье. Блейз у нас лопух изрядный. Пусть только попробует тут мне!

      – Керри, да ты не напрягайся так, – ласково сказал Блейз, отнимая у нее простыни. – Мы сами разберемся.

      – И кровать ему не вздумай свою отдать! – буркнула Керидвен.

      – Да он туда по росту не войдет, – безмятежно ответствовал Блейз. – И вообще это ненадолго.

      – Да я и в углу на коврике посплю, тоже мне, проблема, первый раз, что ли? – встрял Джимми, и Керидвен немедленно захотелось огреть его чем покрепче. Он ее за кого принимает, черт побери?!

      Блейз торопливо сунул Джимми тряпье и поволок Керидвен в сторонку.

      – Керри, ты, это… Ты на Джимми не смотри, он стесняется тебя просто…

      Керри оглянулась. Джимми, стянув ботинок, с философским видом рассматривал дыру в носке.

      – Это называется «стесняется»?!

      – Да, – твердо сказал Блейз. – Ты тоже всегда от смущения наглеешь.

      Керидвен поперхнулась. Блейз безмятежно улыбнулся, похлопал Джимми по плечу, и они отправились обустраиваться.

      Очень быстро стало шумно.

      Сначала они начали распаковываться. Потом принялись греть воду, мыться и стираться. Потом принялись кашеварить. И все это, не замолкая ни на минуту.

      Джимми трещал, не затыкаясь. Он напевал, насвистывал, притопывал, пристукивал, прищелкивал, тарабанил по столу, отбивал ритм пяткой, стучал себе ногтем по зубам и издавал черт знает еще какие звуки.

      При этом