Последнее дело инспектора Палмера. Павел Сергеевич Маруненков

которая вырывалась на ни в чем не повинные перья. Значительное их количество уже перекочевало на пол кабинета.

      – Дисциплинарный комитет, для которого я готовлю документы, понимает, что слова порой ранят сильнее, чем физическая боль, – примирительно заметил Эдмонд. – Так что, не думаю, что вас уволят. Но для вашего же блага стоит сказать, что вы сожалеете о содеянном и понимаете, что отвечать на оскорбления боевой магией недопустимо.

      – Один, – коротко ответил Сильвия, пристально посмотрев на него.

      – Что "один"? – опешил Эдмонд.

      – Один по десятибалльной шкале, где десять – "сожалею, что так получилось" и один – "считаю, что поступила правильно, и не намерена прощать подобное и впредь!".

      – У вас отменное чувство юмора, – констатировал Эдмонд, откладывая ручку в сторону. – Поймите, этот конфликт не стоит выеденного яйца. Это же, в конце концов, просто смешно. Вы последняя девушка в Институте, кому следует обижаться на обвинения в чудовищности!

      – Почему?

      – Ну… – Эдмонд почему-то не мог справиться с охватившем его волнением и отчаянно старался не покраснеть. – У вас очень… В общем, вы так хороши собой, что… Ну какое чудовище?..

      Он окончательно смутился и ругал себя за то, что решился подойти с этого конца. Для любой девушки комплимент ее внешности являлся хорошим подспорьем настроить ее на позитивный лад и заставить забыть на некоторое время об обидах. Как раз на такое время, какое требовалось для подписания "правильной" версии объяснения. Но почему-то Эдмонд не мог сказать Сильвии о ее отчаянной красоте так свободно, как он сообщил бы это менее миловидной особе.

      – Так считают не все, – туманно ответила она и уставилась в пол.

      Эдмонд был удивлен, но его слова не только не сообщили Сильвии радости, но, напротив, опечалили ее.

      – Я думаю, нам с вами придется встретиться еще раз. К сожалению, не могу считать конфликт исчерпанным. Мне придется поговорить с вашими родителями. Они проживают в Омегатоне?

      – Да. Но я уже не маленькая девочка.

      – Никто не сомневается в вашей взрослости. Но мы знаем, как сильны родовые связи у демонов и авторитет старшего поколения.

      – Делайте, что пожелаете, – в первый раз девушка позволила своему раздражению сорваться с губ.

      Интуиция подсказывала Эдмонду, что их беседа достигла финальной точки. Он прекрасно знал, что демоны отличаются обостренной любовью к правде. Но в таком виде объяснение мисс Тэнтоурис никуда не годилось: ни о каком разрешении конфликта и речи не шло! Однако Эдмонд уже поставил первую ловушку, сообщив о своем намерении поговорить с родителями Сильвии. Опыт подсказывал ему, что демон сделает все, чтобы избежать подобного развития событий.

      – Поймите, я желаю того же, что и вы: исчерпать эту конфликтную ситуацию, – начал он. – Может быть, вы исключительно для протокола скажете, что поняли всю тяжесть содеянного, признали вину и обещаете исправиться? Тогда встреча с вашими родителями станет ненужной.

      Эдмонду показалось, что его слова