Осмысляя современное кураторство. Терри Смит

[27]

      Ирит Рогофф предлагает более деконструктивистскую версию, где идея более настоятельно выносится за рамки попыток сначала определить, а затем «высвободить» различные роли в арт-мире:

      «В некотором смысле “кураторский дискурс” – это мысль, и мысль критическая, которая не стремится немедленно конкретизировать себя, но позволяет нам остаться наедине с нашими вопросами, пока они не поведут нас в таком направлении, которого мы бы даже не могли предугадать… То есть поворот к “кураторскому дискурсу” – это возможность “освободить” произведение от всех категорий и практик, которые ограничивают его способность открывать то, чего мы еще не знаем, или то, что еще не известно миру».[28]

      Такие формулировки стали в каком-то смысле общим местом у кураторов, что неудивительно, поскольку они цепляются за заметные сдвиги в практике искусства, художественных институций и в постоянно меняющихся условиях, с которыми и в рамках которых приходится работать.

      Что если, как предлагает Рогофф, остаться наедине с вопросами и проследить, насколько далеко они нас заведут? Возможно, такой подход позволит нам несколько точнее определить, какое кураторское мышление сейчас необходимо. Именно это я и пытаюсь сделать в данных эссе. Я считаю, что чего-то подобного старается добиться Жоан Рибаш в эссе «Что делать с современностью?».[29] Его интересует многообразие способов бытия во времени, которые составляют современность – такую, какой я ее описал. Он, как и многие другие, приходит в итоге к парадоксу Агамбена (и Жижека, но не Ницше): самым современным человеком является тот, кто больше всех не в ладах со своим временем.[30] Рибаш рекомендует архивировать эту современность, оставаясь внимательными к ее темным местам. Я считаю, что парадокс Агамбена отражает одновременно и мощь, и предел самого глубокого мышления на эту тему.

      Ирит Рогофф на панельной дискуссии «От дискурсивных практик к педагогическому повороту» (29 апреля 2010) на конференции «Освобождение от школ» (29–30 апреля 2010), организованная галереей Серпентайн и галереей Хейворд / Центром Саут-Банка, Лондон

      Courtesy Serpentine Gallery, London. © Mark Blower

      Вот еще один образец такого мышления:

      «Одна из самых загадочных тем околохудожественных разговоров последних пяти лет – “современность”, некое, казалось бы, самоочевидное описание, которое к данному моменту приобрело обратный смысл, – иными словами, которое предлагается как осмысленное обозначение и предмет исследования до того, как определены любые его действительные, дедуктивные отношения с окружающим миром. Казалось бы, вся надежда на то, что этот термин самоочевиден и сам по себе способен пробудить в сознании некое общее понимание условий, в которых сегодня создается и воспринимается искусство. Однако, как ни парадоксально, дело далеко не пошло: и художники, и искусствоведы, и кураторы, и критики предпочитают не заявлять о себе, а находить исторические параллели

28

Irit Rogoff, “Smuggling: An Embodied Criticality”, http://eipcp.net/dlfiles/rogoff-smuggling. Это очень близко к ее описаниям и поворота, и современности. См.: “Turning”, e-flux journal 0 (November 2008), http://www.e-flux.com/journal/turning.

29

João Ribas, “What to Do With the Contemporary?”, 3/10, Ten Fundamental Questions of Curating, ed. Jens Hoffmann (Milan: Contrappunto S.R.L., 2011). Прекрасная статья Елены Филипович полна точных формулировок, которые во многом совпадают с мнением, выраженном в настоящих записках. См.: “What is an Exhibition?”, 6/10, Ten Fundamental Questions of Curating, ed. Jens Hoffmann (Milan: Contrappunto S.R.L., 2011).

30

Giorgio Agamben, “What is the Contemporary?”, in “What is an Apparatus?” and Other Essays (Stanford, Calif.: Stanford University Press, 2009), pp. 39–54.