Лисы округа Хансон. Ксения Хан

не вызывают: оно делает ещё несколько шагов по направлению к столу и только потом оборачивается.

      В узкой полоске света, падающей в гостиную из ванной, Тэуну в глаза бросается огромный, в пол-лица, рот. Клац-клац. Два ряда клыков в широкой пасти, носа нет – только рот, и в данный момент он открывается так широко, что может заглотить голову Тэуна целиком.

      – Пиби, – неожиданно пищит это нечто.

      У Тэуна волосы шевелятся на затылке, а существо, в довесок к виду, что уже пугает до обморока, решает ещё и заорать. Вернее, завизжать: из его пасти вырывается ультразвук, какой любую бойцовскую собаку довёл бы до бешенства. Тэун не собака, но он жмурится от неожиданности, одной рукой пытается закрыть ухо, второй замахивается и бросает ёршик прямо в рот существу.

      Существо отскакивает, и Тэун решает, что может справиться с ним голыми руками, если только оно перестанет визжать так громко. Но, как и всё в последние дни, кое-что ещё случается неожиданно – запертая дверь его маленькой квартиры (как это орущее нечто сюда забралось, интересно?) срывается с петель. И в гостиную влетает лисица.

      Существо прекращает орать и поворачивается к гостье. Та, сразу же оценив обстановку, бросается на чешуйчатое тело без единой заминки и валит его на пол, и втыкает длинный каблук своей туфли ему в горло. Туфлю, кстати, держит в руке. Туфля, кстати, дорогая – на такие Ингён засматривается в витринах модных бутиков.

      Чудовище визжит громче, и пока Тэун думает, что сходит с ума, оно растворяется прямо в воздухе под шипение – нет, ему не послышалось – лисы.

      Та с досадой фыркает и поднимается с колен. Натягивает туфлю обратно на ногу, поправляет полы плаща. Сегодня на ней чёрный плащ, из-под которого торчат длинные голые ноги.

      – Что за хрень? – с трудом приходит в себя Тэун. Надо отдать ему должное, он не валится в обморок: интерес и желание узнать ответы на половину своих многочисленных вопросов вымещают из головы даже мысль о том, чтобы снова потерять сознание перед своей спасительницей. Внезапная гостья тем временем осматривается и одаривает Тэуна всё такой же, как он запомнил, хитрой ухмылкой.

      Сегодня на ней нет красной помады, волосы убраны в высокий хвост, а глаза спрятаны за солнечными очками. В такое-то время? Она снимает очки, убирает их в карман плаща. Ах, это не от солнца – от любопытства посторонних. Глаза у неё снова горят, вспыхивают жёлтым, будто на дне зрачка не пустота, а локализованный пожар. И зрачки у неё продольные, как у лисы.

      – Это не хрень, – говорит она. Тэун хмурится. – Это ённо. Обжора, жрёт всё, что плохо лежит: рис, говядину, свинину. Больше всего он любит янбанов[37]. Странно, что он пришёл к тебе, детектив. Ты для него слишком крепкий орешек…

      Последнее замечание можно расценить как комплимент, и Тэуна, конечно, ведёт.

      – А вы успели разузнать обо мне, госпожа… Как мне к вам обращаться?

      Лиса склоняет голову набок, изящный хвост рыжих волос струится вдоль шеи и переливается в неясном свете из ванной.

      – Хороший

37

Сословие дворян в феодальной Корее.