Единственная из чужой Вселенной. Алия Шакирова

о твердый, но теплый камень.

      Наверное, это все, подумала я, когда чернота залила весь мир. Звуки и ненавязчивые запахи отступали за ее границы, оставляя мне лишь пустоту и страх.

      Тело обмякло, не слушалось. Сердце билось так медленно, что, казалось, вообще остановилось.

      В дверь кто-то стучался, но ни я, ни Изелейна не смогли бы открыть.

      Я услышала, как щелкает замок, попыталась приподняться, чтобы увидеть – кто вошел, и рухнула навзничь.

      Мрак поглотил сознание.

      Если бы не странные обрывки фраз, которые я не понимала, не воспринимала, подумала бы – все, умерла. Сгустки тьмы облепили, словно просачиваясь внутрь тела.

      Пришла боль. Казалось, из груди вырывали куски плоти. Не резали, выковыривали, дергали.

      Я молилась о том, чтобы все наконец-то закончилось. Но боль нарастала, заслонила весь мир. И… пропала.

      Тьма раскололась на части, уплыла за рубежи видимого мира. К моему лицу, очень близко, склонилась голова… носорога.

      Он вздохнул с таким облегчением, воодушевлением, словно я очень много значила, бесконечно дорого стоила.

      – Она очнулась, – тихо, будто издалека, донеслась фраза … спасителя.

      Я с трудом повернула голову на звук – шея опять не слушалась – и успокоение тонизировало мышцы. Изелейна тоже открыла глаза! Щеки позоровели, к волосам вернулся привычный отблеск огня.

      Как меня прижимал к себе носорог, так и подругу баюкал на руках спаситель.

      Зеленые понесли нас на кровать, не сговариваясь, будто понимая без слов, уложили рядом и присели на пол, выжидая.

      Как ни странно, я очень быстро пришла в себя.

      Вроде бы только что меня разбил частичный паралич – ватное тело почти не слушалось. Не получалось даже пальцем пошевелить – лишь дряблые мышцы неприятно дребезжали от натуги.

      Но не прошло и нескольких минут, как силы вернулись, а туманная дымка перед глазами рассеялась.

      Я покосилась на Изелейну.

      Мы почти синхронно приподнялись на локтях, и сели, встретившись взглядом с зеленокожими.

      Так хотелось отблагодарить их! Иномирцы снова отвели от нас ненастье. Откуда я это знала? Не представляю. Просто догадалась – и все. По осколочным сведениям Путника, по внутренним ощущениям.

      Изелейна, кажется, домыслила тоже.

      Но вот беда – зеленые не понимали ни слова из нашей речи.

      Где же эти обещанные Айстрайненом лингви-диски или как он их назвал?

      Ничего лучшего не придумав, я расплылась в улыбке. Носорог кивнул и вернул мне ее.

      Изелейна приложила ладонь к груди и склонила голову, словно по-своему отдавала спасителю честь. Он приподнял уголки губ, повторил жест.

      В другое время меня разобрал бы смех. Мы общались так, как русские туристы объяснялись в заморских магазинах – руками, звуками, ужимками.

      Вместо желания похихикать над неловкостью ситуации – ведь нарочно не придумаешь – я ощутила странное удовольствие от близости носорога. Опасения, что «присоски» вернутся, с его появлением