Спальня, в которой ты, он и я. Эмма Марс

мне совсем не нравятся худышки, – признался он. – Я боюсь им что-нибудь сломать… или уколоться об их кости.

      Странный он выбрал способ доказать мне, что мои складочки и округлости не вызывают у него отвращения. Ну и хорошо, по крайней мере, один из нас доволен тем, что я могу предложить. Действительно, тела у меня много, и ни одного острого угла – сплошные округлости. Похоже, его это вполне устраивает.

      Когда он отправился в ванную комнату, я подошла к невысокому столику из акажу[4], взяла пачку банкнот,

      оставленных для меня, кинув взгляд, быстренько оценила сумму и выскользнула из комнаты, тихой и торжественно-молчаливой, как и живущие там привидения. Что я могла ему сказать на прощание, чтобы слова не прозвучали фальшиво или как обманчивые обещания? «Еще раз спасибо»? «Все было просто супер»? «Надеюсь, до скорого свидания»?

      В коридоре я натянула туфельки и, осторожно ступая по мягкому ворсу толстого ковра, спустилась в холл. Там, около изящной конторки при входе, меня ожидал месье Жак. Он слегка кивнул головой, дав понять, что я могу приблизиться.

      – Ну как, мадемуазель, все прошло гладко?

      – Да-да, – ответила я вполголоса, – все нормально.

      Импозантный портье гостиницы «Отель де Шарм», облаченный в украшенную золотыми позументами и серебряными галунами ливрею в стиле эпохи Людовика IV, производил на всех большое впечатление. Но меня в его облике поражал не столько изысканный костюм, сколько внешность: он был в летах, и на его лице и лысом черепе не сохранился ни один волосок – ни бороды, ни усов, ни бровей. Даже ресницы не обрамляли большие, голубые, немного навыкате глаза месье Жака. Трудно себе представить человека, более лишенного какой-либо растительности на лице. И более белокожего, чем он.

      Удивительно, но моя мать после нескольких перенесенных сеансов химиотерапии не потеряла ни единого волоска из своей седой шевелюры. В последние полгода, когда она лечилась от рака, она сильно похудела и высохла, но ее голову по-прежнему украшала густая прическа. Мадам Лоран держалась хорошо. Как и раньше, она принимала жизнь с отвагой и покорностью, не жалуясь на болезнь, без слез и упреков. От ее легких почти ничего не осталось, но она не утратила ни капли достоинства. Бронзовая статуя, уцелевшая среди пепелища.

      – Как вы думаете, номер в ближайшие дни вам понадобится? Может быть, даже завтра?

      – Я еще не знаю. В любом случае, даже если это случится, это будет в последний раз.

      Он не удивился сказанным в запальчивости словам. Похоже, он был даже этому рад, о чем недвусмысленно свидетельствовала широкая улыбка, осветившая его лицо. Без сомнения, месье Жак желал мне добра. Более того (я чувствовала это каждый раз, хоть мы не так часто виделись), он даже видел добро во мне. Несмотря на мою внешность и на вполне понятную причину моего появления в этом заведении, он, тем не менее, считал, что я – хороший человек. Встретившись с ним взглядом всего на минуту, я вновь обрела душевное равновесие.

4

Акажу – твердое светло-красное дерево. (Прим. ред.)