Два сердца, одна палатка. Дарья Марьенко

любит виноград, Данил – дельфинов, Сережа – спорт, Максим – мох… Тебя, вроде зовут Мурадил? И ты любишь мех. – Пытаясь хоть что-то вспомнить, продолжал он. – Дима любит драники, Кирилл – кукурузу, Ваня – велосипеды, Света – стихи, Лера – лимоны, Алина – ананасы, Аня – акацию.

      Делая глубокий вдох и выдох, он жалобно посмотрел на Никифоровского и увидев в глазах огоньки и поднятые пальцы вверх, продолжил вспоминать, что он еще мог упустить.

      – Даша – деревья, Полина – петь, а Диана – думать. Фух… а я Антон, люблю апельсины.

      – Молодец!

      Похлопав по плечу, Влад искренне удивлялся тому, как Кузнецов смог всех запомнить, ведь мысленно похоронил любые попытки сдружить его с детьми. Отстраненность студента от школьников была заметна невооруженным взглядом, поэтому Никифоровский сразу решил исправить эту ситуацию, проявить себя опытным вожатым и не дать школьникам пожалеть о приезде в «Лесной». Уложив отряд спать, Владик с чувством выполненного долга, разложился на своей кровати, и раскинул ноги на половину комнаты.

      – Не плохая комната, видно, Паша делал ремонт недавно. – Сказал лежащий.

      – Паша?

      Антон зашел следом, прикрывая дверь в комнату и переступив ноги, сел на постель, напротив чужой.

      – Павел Александрович. – Привстав на локтях, пояснил он. – Я тут три года назад был вожатым. Меня слезно попросили приехать, помочь тебе.

      – Понял. – Отпивая сладкую газированную воду из горла, сказал студент.

      – Ты пьешь эту гадость? – Сморщив лицо, спросил Никифоровский, разглядывая напиток в руках.

      – Ну, да. – Повертев бутылку, ответил тот.

      – Это детский лагерь, здесь такое называется запрещенка и проносить ее сюда нельзя. – Заявил Влад и поднявшись с кровати, практически, вплотную посмотрел в зеленые глаза своего нового знакомого. – Здесь вожатые наравне с детьми. Если ты приехал сюда, то будь добр – соблюдай правила.

      Антон затаил дыхание, удерживая шипучий напиток во рту. Лицо напротив было всего в паре сантиметров. Пульс участился, моргать перехотелось. Такого Влада он еще не видел. Серьезного, правильного, даже через чур, напористого, стоящего на своих моральных принципах. Сердце пропустило один удар, и когда Никифоровский отпрянул от него обратно, вытащив из рук предмет наслаждения, Кузнецов проглотил газировку, делая выдох. Влад точно не был знаком с понятием «личные границы комфорта», либо только в теории, потому что нарушать их он явно любил чаще, чем поправлять свои волосы. Только за время прогулки Никифоровский положил на Антона свою руку раз двадцать, иногда подбадривая и хлопая по спине или толкая от смеха в плечо. Приходя в себя от шокового состояния, Кузнецов заметил в чужих ладонях белые провода.

      – Отдай! – Завопил студент, понимая, что это были его наушники и вскочив с кровати, резко подлетел к напарнику.

      Носы обоих практически прикоснулись, личные границы больше не волновали Антона – Влад первый их нарушил, стирая меловую