Костя в школе. Класс 9-й. Евгения Сергеевна Теплова

Антон, – подтвердил я.

      – По коням! – вдруг крикнул Даня вместо «лошади готовы!», но в любом случае спас нас.

      – Отлично, я сейчас, – отозвался Никита-Хлестаков.

      – Как-с? – очнулся я. – А когда же… бракосочетание так сказать…

      – На одну минуту, – отмахнулся Никита. – Завтра же назад. Прощайте, любовь моя, – обернулся он к Вергилии. – Прощайте, душенька. Прощайте, Антон Антонович! Премного благодарен за всё…

      Никита расшаркался, а мы с Марусей и Вергилией помахали ему руками.

      Все напряжённо ждали вердикта нашего продюсера. Но он молчал – кажется, что-то прикидывал.

      – Неплохо, – наконец сказал он и остановил взгляд на Марусе (у меня сердце в пятки ушло), и, подумав, продолжил: – Мария, я, конечно, понимаю, что перевоплощаться в собственную противоположность не просто… (Маруся покраснела ещё гуще). Но всё-таки постарайтесь, чтобы Сквозник-Дмухановский не тонул в ваших глазах. Костя, не смотрите на супругу вообще, запомнили? За руку хватайте не глядя, ясно? (Я кивнул). А то у нас теперь вместо комедии «Ромео и Джульетта» получается. На Шекспира тоже когда-нибудь замахнёмся, а пока… пока давайте немую сцену, и я побегу.

      – Совсем немую? – уточнила Людмила Ивановна.

      – Ну что не понятно? – неожиданно рассердился директор. – С почтмейстера, с почтмейстера.

      Матвей, вынув из кармана хлестаковское письмо, отправился на сцену. Директор по ходу сделал ещё несколько ценных указаний, похвалил нас и убежал на совещание.

      Людмила Ивановна так перенервничала, что отпустила всех с миром домой. По завету директора я попрощался со всеми, не глядя на «супругу», но внутри всё ликовало.

      – Ну вы со Скворцовой это просто умора, – посмеялся надо мной Никита, когда мы спускались по лестнице. – Красные, как раки, сцепились клешнями и не могут расцепиться. «Ай, Антон, ай Антон». «Ай, Ромео, ай Джульетта».

      Я рассмеялся.

      – И долго это будет продолжаться? – поинтересовался Никита.

      – Директор вроде надеется к Новому году уложиться.

      – Я не про это.

      – А про что? – уже догадался я.

      – Нравится вам? Признайся.

      – Да что тут может нравиться? – вздохнул я.

      – Так, мальчики, про субботу никто не забыл? – обгоняя нас, спросила Вергилия.

      Мы помотали головами.

      – Кость, завтра ещё раз сверим часы.

      – Угу.

      – Ты уверен, что не подставляешь дядю? – усмехнулся Никита, когда Вергилия скрылась из виду.

      – Я уверен, что ничего не выгорит, – ответил я. – Зато попируем на славу.

      Дядя Вадик

      Тут надо пояснить, что у меня есть дядя, папин младший брат Вадик. Они с папой не похожи ни капли, ни в чём. Папа – среднего роста и худой, дядя Вадик – выше и толще, папа – тёмный и с бородой, дядя – светлый и без бороды, папа – общительный, дядя – молчаливый и даже нелюдимый, папа – гуманитарий, дядя – физик и математик. Из сходств – только общие жесты и словечки, ну и, может, аккуратные носы.

      Мама пыталась призвать дядю на мою войну с математикой