Костя в школе. Класс 9-й. Евгения Сергеевна Теплова

, «могу и с ума свихнуть».

      Счастье

      Недели за две до начала учёбы меня одолели сомнения на тему того, как вести себя с Марусей. Сделать вид, будто не было этих ежедневных переписок? Как-то странно. Ходить сладкой парочкой, как Вергилия с Матвеем? Невозможно! А с кем сидеть? Я хотел и дальше сидеть с Никитой. А что после уроков? Каждый день провожать? Она, конечно, недалеко от школы живёт – так тем более сама дойдёт! А на выходных? От слова «свидание» у меня сводило скулы. А если опять всплывёт главная тема нашей поездки в дом отдыха?! Что ж такое? Как со всем этим быть? Хоть переходи в другую школу и пиши оттуда сообщения – на самом деле, идеальный вариант.

      25-го августа Маруся сообщила, что вернулась в город, а я ответил, что мы приедем только 31-го. Хотя родители собирались переезжать 30-го. Но когда я понял, что 1-е сентября выпадает на пятницу, за которой последуют те самые выходные, в которые, как ни крути, логично пригласить Марусю на то самое, я начал уговаривать их остаться на даче до 3-го. Насел я крепко. Мама, как ни старалась, не смогла раскусить секрет моей неуёмной любви к даче, но прогноз погоды сыграл мне на руку, и она уступила. Я немного выдохнул и поспешил «обрадовать» Марусю, свалив всё на не убранный вовремя урожай.

      4-го сентября я пришёл в школу раньше всех, чтоб Маруся сама решала, как со мной здороваться и так далее. Попросил Никитку тоже прийти пораньше. Якобы чтоб успеть пообщаться. И вот мы сидели вдвоём «на галёрке» в пустом классе и общались: Никитка, зевая, рассказывал о лагере, в котором побывал летом, а я безуспешно пытался сосредоточиться на его рассказе и невпопад качал головой.

      – Ну а ты как? – поинтересовался Никита.

      – Да как? – пожал я плечами. – Дача и дача. Витечка в августе уехал – совсем скучно стало.

      – Так скучно, что ты 1-е сентября продинамил? – подловил меня Никита.

      – Ну там надо было маме помочь… – промямлил я.

      Никита прищурился.

      – Помочь маме?

      К счастью, в класс как раз вошли Клещики – с короткими стрижками вместо хвостов. Я поднялся их поприветствовать.

      – Вот это сюрприз! – сказал я, глядя на их стрижки.

      Клещики явно не радовались.

      – Вас что, заставили? – посочувствовал я.

      – Ноги нашей не будет в этом вшивом лагере, – пробурчал Сенька.

      – Вам идёт, – утешил я. – Да и отрастут.

      – А ты чего, накачался, что ли? – сурово спросил Венька.

      – Да не особо, – скромно ответил я, счастливый от его вопроса.

      На самом деле, папа подарил мне на ДР гантели и штангу, так что я прибавил себе пару килограмм мышечной массы.

      – А в пятницу где был? – поинтересовался Сенька.

      Мне ужасно надоело врать про помощь с уборкой урожая, который и состоял-то из грядки морковки да десяти свёкл, и лишь загадочно махнул рукой.

      И в этот момент в класс вошла она – загорелая, с распущенными волосами ниже плеч, в летнем платье в цветочек. Маруся лучезарно мне улыбнулась, а я, как идиот, лишь хлопал глазами.

      – Привет, – поздоровался я в общем хоре.

      Поняв, что я не устремляюсь к ней, Маруся села за парту и достала телефон.

      – А в остальном как лагерь? – попытался я вернуть непринуждённую беседу, Клещики тоже отмахнулись.

      Пришла Танька, молча нам кивнула и села к Марусе. Пожаловали и Вергилия с Матвеем. Вергилия на радостях подбежала меня обнять, не обращая внимания на хихиканье Клещиков.

      Даня не опоздал, мы крепко пожали руки.

      А потом был классный час, Игорь Иванович что-то рассказывал, а я смотрел на Марусину спину, и сердце моё таяло.

      Но со звонком она вдруг исчезла из класса, а я остался. И так мне стало одиноко, что я отправился на поиски. Но мы где-то разминулись, и на следующей литературе я снова любовался спиной в цветочек. Так и прошли все уроки. И на английском я метался между горячим желанием пообщаться и пока ещё реальной возможностью вернуть всё в прежний, комфортный режим, о котором я так мечтал в конце августа.

      – And what about your summer holidays, Mr. Koulikov?

      Стрекозе оказалась не чужда самоирония, и время от времени она обращалась ко мне таким образом (и только ко мне).

      – I was working hard, – ответил я ни с того ни с сего.

      Стрекоза округлила огромные глаза, не зная, верить мне или нет. Но я сделал такое серьёзное лицо, что она поверила.

      – Where, I wonder?

      Я не знал, как будет «огород», и сказал «in the garden».

      – Amazing, – восхитилась Стрекоза.

      (С тех пор она при всяком подходящем случае величает меня Mr. Hard Worker).

      Со звонком я впал в полный ступор, вытащил телефон и уставился в вотсап, в котором, естественно, не было ни одного нового сообщения.

      Маруся ушла, не попрощавшись, и мы с Никиткой потопали следом.

      – А ты что, со Скворцовой завязал? – не сдержал любопытства Никита.

      – В