Манхэттен. Джон Дос Пассос

в губы.

      – Что мы будем делать? Прийти мне сегодня? Теперь Гэс опять будет напиваться до бесчувствия.

      – Нет, не могу, Нелли… Дела, дела… Я ужасно занят.

      – Ах, ты занят?.. Ну как хочешь.

      Она хлопнула дверью.

      Болдуин сидел за столом и кусал костяшки пальцев, уставившись невидящим взглядом в бумаги.

      – С этим надо покончить, – сказал он вслух и встал.

      Он ходил взад и вперед по узкой комнате, глядя на полки, заставленные юридическими книгами, на календарь, на телефон, на пыльные квадраты солнечного света у окна. Он посмотрел на часы. Пора завтракать. Он провел ладонью по лбу и подошел к телефону.

      – Сорок пять девяносто два… Мистер Сэндборн? Что вы скажете, Фил, если я зайду за вами и мы вместе позавтракаем? Вы свободны?.. Конечно… Знаете, Фил, я выиграл дело молочника. Доволен как черт. По сему поводу угощаю вас завтраком. Пока…

      Он, улыбаясь, отошел от телефона, взял шляпу, аккуратно надел ее перед зеркалом и поспешно спустился вниз. На нижней площадке он встретил мистера Эмери из фирмы «Эмери и Эмери», помещавшейся в первом этаже.

      – Ну, как дела, мистер Болдуин?

      У мистера Эмери из фирмы «Эмери и Эмери» были седые волосы, седые брови, лошадиные челюсти и плоское лицо.

      – Прекрасно, прекрасно, сэр.

      – Говорят, вы делаете хорошие дела… Я что-то слышал про Нью-Йоркскую центральную железную дорогу…

      – О, я столковался с Симзбери помимо суда.

      – Хм… – сказал мистер Эмери из фирмы «Эмери и Эмери».

      Они уже прощались, когда мистер Эмери вдруг сказал:

      – Заходите к нам как-нибудь пообедать.

      – С удовольствием.

      – Я люблю поболтать с младшими коллегами… Я черкну вам накануне несколько слов… Как-нибудь вечерком на той неделе. Посидим, поболтаем.

      Болдуин пожал испещренную синими жилками руку и пошел по Мэйден-лейн, бойко расталкивая толпу. На Перл-стрит он взобрался наверх по крутым ступенькам черной лестницы, на которой пахло пережаренным кофе, и постучал в матовую стеклянную дверь.

      – Войдите, – раздался низкий бас; смуглый человек без пиджака вышел ему навстречу. – Алло, Джордж! Я думал, что вы никогда не придете. Я адски голоден.

      – Фил, я угощу вас лучшим завтраком, который вы когда-либо ели.

      – Ну, я только этого и жду.

      Фил Сэндборн надел пиджак, выбил пепел из трубки на край чертежного стола и прокричал в темноту задней комнаты:

      – Ухожу есть, мистер Спеккер!

      – Хорошо, идите, – ответил визгливый, дрожащий голос из задней комнаты.

      – Как поживает старик? – спросил Болдуин, когда они вышли.

      – Старый Спеккер? У него парализованы ноги. Это давнишняя история. Несчастный старик… Поверите ли, Джордж, я был бы в отчаянии, если бы с бедным старым Спеккером что-нибудь случилось. Он единственный честный человек в Нью-Йорке, и, кроме того, у него есть голова на плечах.

      – Голова, которая никогда ничего не придумала, – заметил Болдуин.

      – Еще придумает…