Дон Кихот. Мигель де Сервантес Сааведра

более что вы едете верхом на его лошади. Верните нам хозяина этой клячи – или вам придется плохо.

      – Напрасно вы мне угрожаете, – спокойно ответил Санчо Панса. – Не такой я человек, чтобы кого-нибудь убить или ограбить, пускай каждый помирает, когда ему на роду написано или когда это угодно Господу Богу. Мой господин остался в горах и там в полное свое удовольствие предается покаянию.

      И тут же без передышки и остановок Санчо поведал, какие ему с Дон Кихотом довелось испытать приключения и где он покинул своего господина. В заключение он прибавил, что везет письмо к сеньоре Дульсинее Тобосской, дочери Лоренсо Корчуэло, в которую его господин влюблен по самые уши. Рассказ Санчо Пансы изумил священника и цирюльника. Хотя они и знали о безумии Дон Кихота и его рыцарских фантазиях, но все-таки не могли не удивляться всякий раз, как слышали о его проделках. Они попросили Санчо Пансу показать им письмо Дон Кихота к Дульсинее Тобосской. Тот ответил, что письмо находится в записной книжке и что ему велено отдать переписать его на отдельном листке в первом же местечке, куда он приедет. На это священник отвечал, что, если только Санчо покажет ему письмо, он перепишет его очень красивым почерком. Санчо Панса сунул руку за пазуху, чтобы достать записную книжку, но не нашел ее, так как книжка осталась у Дон Кихота: тот позабыл передать ее Санчо, а Санчо и в голову не пришло напомнить ему об этом.

      Тут Санчо смертельно побледнел и поспешно стал шарить по всем карманам. Убедившись, что книжки нигде нет, он совершенно растерялся. В отчаянии он вцепился обеими руками в бороду и вырвал порядочный клок волос, а затем отпустил себе с полдюжины здоровенных оплеух.

      Увидев это, священник и цирюльник пришли в изумление и спросили его, за что он себя истязает и что с ним приключилось.

      – Что со мной приключилось? – ответил Санчо. – А то приключилось, что я в одну минуту потерял трех ослят, а каждый из них стоит целого замка.

      – Что вы говорите? Как это вы потеряли трех ослят, да еще сразу? – спросил цирюльник.

      – Я потерял записную книжку, – сказал Санчо, – а в ней, кроме письма к Дульсинее, была еще записка моего господина; по этой записке его племянница должна была мне выдать трех ослят.

      Тут Санчо рассказал им о потере серого. Священник его утешил, обещав, что он уговорит его господина, когда тот разыщется, подтвердить свое обещание и еще раз написать расписку, но уже на отдельном листе. А расписка, внесенная в записную книжку, все равно не имеет по закону никакой силы.

      После этого Санчо успокоился.

      – Потеря письма к Дульсинее не очень меня огорчает, – заявил он. – Я знаю его почти на память и могу наизусть продиктовать любому переписчику.

      – Ну так скажите его нам, Санчо, – попросил цирюльник, – а мы его запишем.

      Санчо Панса почесал голову, поглядел на небо, потом на землю, изгрыз полногтя на пальце и наконец, порядком помучив слушателей, с нетерпением ожидавших, что он им скажет, вскричал:

      – Черт меня побери, сеньор лиценциат!