Секрет под перьями. Наталья Александрова

проговорила:

      – Значится, так. Улица Пассажира Иванова, дом четыре, квартира девятнадцать. Это ты иди мимо памятника, потом возле почты свернешь налево, пройдешь бараки, потом водокачку, тут тебе и будет та самая улица…

      Зозулин приободрился, но какой-то червячок точил душу –  он вспоминал их с Наденькой беседы вечером за чашкой чая и жаждал увидеть обрыв над рекой и укромное место, где хорошо мечтать и глядеть вдаль, на тот берег, а там –  поле широкое, трава колышется, а вдалеке –  церковь старинная, из белого камня сделанная… И воздух такой прозрачный, и цветами пахнет…

      Судя по улице имени Пассажира Иванова и по химическому запаху, по киоску горсправки и его клиентам, нет в городе Нижнем Заломе никаких церквей. И монастыря тоже нет. Хотя… монастырские-то подворья в таких заштатных городах и не строили никогда. Может, он в стороне, на берегу реки?

      – Ну, –  дружелюбно спросила Кузьминична, –  чего встал-то? Иди уж к родне-то своей, коли приехал!

      – А скажите, –  нерешительно заговорил Зозулин, –  речка у вас в городе есть? Заломка?

      – Речка? –  удивилась Кузьминична. –  Заломка, говоришь? Может, и Заломка, только мы ее Говнотечкой называем. Там, понимаешь, фабрика раньше была, изделий резиновых… ну и все отходы они в речку ту сливали. А ты иди, иди, к Надежде Петровне-то…

      Сергей поблагодарил Кузьминичну и направился в указанном направлении, с интересом думая о том, каким уважением, судя по всему, пользуется в этом городе его несостоявшаяся невеста Наденька и вся ее семья. Однако душу точил уже вовсе не маленький червячок, было такое ощущение, что в душу ему влез небольшой величины удав –  по крайней мере, метра на полтора –  и пытается сжать ее своими смертельными кольцами.

      Миновав выкрашенный унылой кладбищенской серебрянкой памятник неизвестному хмурому человеку в телогрейке, судя по лежащей на плече лопате –  то ли строителю, то ли колхознику, он вышел на кривую пыльную улицу. По обеим сторонам эта улица была застроена бревенчатыми бараками, перед которыми паслись козы и ребятишки, а также сохло на веревках неизбежное белье. Вокруг, сколько Сергей ни вглядывался в окружающую действительность, не было видно ни тенистых садов, ни уютных домиков с резными ставнями и пышными цветниками, ни старинных церквей. Пройдя мимо здания почты, Сергей свернул налево. Впереди виднелась кирпичная башня водокачки, за которой начались другие постройки –  унылые пятиэтажные дома хрущевского времени, стены которых кое-где покрылись трещинами и повсеместно –  надписями преимущественно непечатного характера.

      Рядом с этими хрущевками имелись крошечные огородики –  видимо, здешние жители не мыслили своего существования без собственных кабачков, а в особенности –  огурцов, чтобы под рукой всегда была подходящая закуска.

      На одном из таких огородов копошилась скрюченная старушка в цветастом платке. Подойдя к ней, Сергей Михайлович поздоровался и спросил:

      – Бабушка, это улица Пассажира Иванова?

      – Ну? –  непонятно ответила та. –  А че надо?

      – А который