Юрфак. Роман. Екатерина Нечаева

вверх, и она медленно, надрывно гудя, пробороздила воздух, но далеко не улетела – он ловким движением остановил её на лету, ухватив за соломинку. В глазах парней вспыхнул интерес, один воскликнул: «Ух, ты!», второй спросил, сам ли он так сделал, а третий стоял, разинув рот. Потом они все вместе проделывали этот фокус, отлавливая мух и даже шмелей. Над шмелями угорали хором – до того потешно те пыжились!

      Мамаши малышей смотрели на резвящихся мальчишек, носящихся по двору с криками, но помалкивали в их адрес, мало ли чем дитя тешится – лишь бы свои не плакали.

      А Серёга выдумывал всё новые и новые трюки, и все с восторгом смотрели, как далеко может улететь муха с оторванными подкрылками или как сядет на цветок шмель без лапок.

      Эта четвёрка, давшая себе имена благородных героев, не так давно по меркам времени влетевших на экраны телевизоров со страниц Дюма-отца*, с тех пор стала заправлять всем классом, сбивая с толку, с ног, с парт. Прозвище д’Артаньян как предводитель безоговорочно получил Серёга Гущин. Правда, очень быстро имена претерпели изменения в пользу краткости. Гущин стал Дартом, пухлый Портос Виталька превратился в Парту, Арамис Толика сократился до Ары, а Атос, ещё один Серёга, зазвучал как Атас.

      ***

      Осень неумолимо перетекала в зиму, и вместо настоящих, обречённых на суетное выживание мух всё больше теперь летали мухи белые, холодные и равнодушные к забавам ребятни, но двор продолжал жить своей жизнью. Мамаши выставляли к подъездам спящих в колясках малышей или выгуливали их, неповоротливых, держа за шарфики сзади. На деревьях усилиями жителей двора появились кормушки для птиц, а у Гущина созрел новый план.

      Ловить пичуг оказалось сложно, но, как говорится, можно, – Серёга весь изводился, пока тратил время на нежелающих участвовать в его экспериментах птахах, а потому каждая пойманная тварь доставляла огромное удовлетворение. С кошками дело обстояло куда проще – они клевали на кусочки колбасы, как рыба на жирного червя, и при их поимке у мальчишки не возникало таких приятных ощущений, как в случае с птицами, но и кошки шли в дело.

      Свой штаб Серёга обустроил за гаражами, что притулились к улице со стороны лога, по низу которого протекала речушка, полностью оправдывающая своё название Ива: чтобы пробраться к берегу, нужно было преодолеть немалое количество ивового кустарника, сплошь усеявшего местность. Но любитель живности был целеустремлённым – он проложил тропу как можно ближе к ручью, соорудил шалаш из больших веток, зацепив их за толстый сук давно высохшего надтреснутого дерева. Сооружение получилось высоким и просторным: можно было стоять во весь рост и даже прыгать. Перед шалашом Сергей вытоптал площадку для зрителей, на которой из кирпичей соорудил место для показных выступлений. Своих друганов он позвал лишь тогда, когда всё, продуманное до мелочей, было готово. Уже тогда мальчишка не хотел делиться ни идеей, ни следующей за её воплощением славой: игрушки и всякая