Марусин домик. Надежда Нелидова

десертной ложечкой.

      И другое вспоминалось, с Кузей. Однажды проснулся, а она, облокотившись о подушку, его рассматривает.

      – А ты знаешь, что когда спишь и вдыхаешь воздух, так мило похрюкиваешь, как поросёночек? – и поцеловала в нос.

      ***

      Совсем свежие воспоминания… У Кузи мастит: они разрабатывают грудь, массируют, сцеживаются, делают компрессы….. Плачет от расстройства животика дочка, вскрикивает и плачет от боли Кузя и, закрывшись в ванной, Вася белугой ревёт в тёщин халат. «Господи, за что ей такие страдания, перенеси их на меня, пусть лучше я мучаюсь».

      Тайком вызвал скорую. На вопрос диспетчера, что с больной – сказал, что «в груди у неё будто камень, наверно, плохо с сердцем». Знал, что не соврёшь – они по своим птичьим правилам могут и не приехать.

      Врач – парень с серым лицом, с синяками под глазами. Пожал плечами, велел завтра сходить к специалисту. Вася понял, что сейчас они развернутся со своим оранжевым чемоданчиком и уедут. Схватил парня за грудки:

      – Гад, сделай что-нибудь! Её же сейчас как заживо ножами режут! Тебя бы так! Осталось в вас что-нибудь человеческое?!

      Успокоила Кузя: уже умытая, улыбалась сквозь слёзы, как солнышко после дождя, гладила его багрово-свекольное, искажённое лицо: «Васик, ты что? Милый, милый».

      …Вспомнились их ожесточённые споры: из-за кормления, из-за срыгивания, из-за пустышки. Гамлетовское «быть или не быть» – чушь собачья по сравнению с мучительной дилеммой: «Пеленать или не пеленать?».

      У Васи сердце от жалости замирало. Вот ребёночек девять месяцев лежит шариком, комочком, как его природа-мама уложила. И тут – ослепляющий безжалостный свет, холод и твёрдость стола, зычный рёв голосов – караул, конец маминому раю!

      А тут тебя грубо, властно распрямляют по стойке «смирно», складывают как у солдатика ручки-ножки, всовывают в испанский сапог жёстких казённых пелёнок, туго связывают – и держат полешком часами, сутками! Это же пытка над беспомощным существом, по сравнению с ней садисты просто ляльки.

      – Но так общепринято, – умоляла Кузя, – нас с тобой пеленали, наших мам и бабушек пеленали…

      Вася метался как лев, не выдерживал, отталкивал Кузю, разворачивал попискивающую девочку. Она, вздрогнув всем тельцем, беспомощно взмахивала крылышками ручек, пугалась сама себя, растопыренными пальцами вцеплялась в личико…

      Всё, всё они с болью и кровью осваивали на собственном опыте – не пригодилось «Пособие для молодой матери». Вася носил его в рабочей сумке и штудировал втихаря на работе – был застигнут мужиками за этим занятием, жестоко высмеян и до конца жизни обречён носить почётное звание «Мать и дитя».

      ***

      Плотный, тугой конверт ни в какую не хотел рваться – из картона его делают, что ли? Пришлось расклеивать и вытаскивать содержимое. Не разворачивая, боясь краем глаза увидеть сатанинские крючки цифр и букв – яростно, долго и тщательно, как гадину, крошил толстые