Сны сумасшедшего. Сборник первый. Разумбек Дикопчелов

Несколько ящиков были раскарежены, из них торчали съеденные коррозией снаряды. Несколько, в таком же состоянии, валялось и торчало по стенкам бывшей землянки. Видимо снаряд «иродов» попал в цель, точно туда, куда и должен был. Иродами мы называем тех, кто пришел к нам с войной много десятков лет назад. Итак, начали мы аккуратно, внимательно осматриваясь, разгребать бывший склад боеприпасов. В какой-то момент земля одной из стен осыпалась и обнажила три новеньких не тронутых ящика. Были в них снаряды или нет – проверять не стали. Снова сообщили куда надо. Ребята прилетели быстро, оцепили место и стали ждать сапёров. Те тоже не заставили себя ждать. Приехали, осмотрели, оценили, заложили взрывчатку, долбанули. Судя по взрыву, коррозия проникла и в эти ящики. Либо они были практически пусты. В общем, бомбануло не сильно.

      Этот заезд «по серьезному» опасных сюрпризов не подготовил. Вскоре начали попадаться первые бойцы Красной армии. Сложно передать всю ту горечь, которую видишь там, в настоящих окопах. Это не киношный героизм. Тут нет красоты. Бойцы лежат, кто как попало. Это те, кто ещё сохранился. В большинстве – это уже бойцы без имен. Попадаются не только красноармейцы. Хотя мы и называем в разговорах фашистских захватчиков одним словом – «иродами», но это о тех, кто нападал, о них в прошлом, а к покойникам у нас в отряде это неприменимо.

      Вот так без могилы и без весточки родным умирать страшно. А умирать на чужой земле – ещё страшнее. Я порой думаю, от чего всех тех, кто занимается внешней политикой не прогнать по нашим местам. Ну а что? Правильно же – министр сельского хозяйства должен понимать, как вырастить картошку или курицу. А министры внешней политики, должны понимать, к чему приводит чрезмерная заносчивость и желание показать характер. Хотя вдаваться в политику – дело темное и не понятное, но все же, люди должны знать и видеть лицо войны не по красивым фильмам.

      Возвращаюсь к раскопкам. В одной из окопов были обнаружены останки советского бойца. Как и всегда страшная картина тишины и безмолвия. Бойца видимо накрыло обвалившейся бревенчатой стеной окопа. Из-за накрывших бревен, часть тела получала доступ кислорода, от чего китель, в том месте, где в кармане хранились документы, раскрошился. Другую сторону обмундирования накрыло плотным слоем земли, и время его пощадило. Там-то мы и нашли записку, написанную, видимо незадолго до боя.

      «Сегодня дали 50 грамм. Я пить не стал. Не люблю. Коли умирать, так с чистой душой и телом. Если умру, отдайте это письмо Пашке Митяеву. Он куда надо отнесет. Я ему всё про мою Аленку, дочурку рассказал. Он обязательно донесет.

      Аленка. Я так хочу отвести тебя в первый класс. Да и не важно, в первый ли, в третий. Я бы очень хотел быть рядом тогда. Хорошо учись, и мамку слушайся. Если треплет – знать за дело. Вникай, что говорит или кричит. Попусту не станет браниться. Надеюсь, что письмо это сожгу после войны, и домой вернусь. Обниму вас с мамкой и заживем. А ежели письмо принесет рыжий мальчишка, так вели матери накормить его. То наш почтальон Пашка. Он мне как сын, которого матушка не вынесла до тебя. Молодой, а на