Любовь сквозь пиксели. Таня Свон

что взгляд учительницы сползает от моего лица к бедрам, которые Кирилл услужливо подхватил…

      Мы обе ловим ртом воздух, только она – возмущенно, а я – со смущением. Ойкаю, подгибаю ноги и торопливо прикрываю ладонями открывшийся вид.

      – Безобразие, – краснеет женщина. Она поправляет очки и, стуча каблуками, уходит по коридору. – Сейчас же донесу на вас завучу!

      Но стоит ей скрыться из нашего поля зрения, как парни сломя голову срываются с места.

      – В медпункт, быстрее! – подгоняю я и ударяю Кирилла по плечу, будто поводьями хлещу.

      – Так точно, госпожа «Сдобина»! – смеется мой верный конь, за что тут же получает испепеляющий взгляд от Мирона.

      – Тише, – сухо приказывает он. – Вы нас опять спалите.

      В медпункте медсестра сажает нас троих на кушетку и просит подождать. Она уходит в процедурный кабинет и закрывает за собой дверь, однако мы все равно слышим, как женщина болтает по телефону.

      Сидим в гробовом молчании. Я в центре кушетки, а Кирилл и Мирон по бокам. У одного опять кровь пошла носом, а второй, похоже, понятия не имеет, зачем пришел.

      – Так, травмированные мои, пойду-ка я обратно на урок.

      – Куда? – вскидывает голову Кирилл, и кровь смачной каплей падает на его шорты.

      – Фу, не придвигайся ко мне, – прошу я и сбегаю на другой конец кушетки. Мирон как раз уже встал.

      – На физру. Зал вот тут у нас, за поворотом. Неужели забыл? Настолько сильно мяч в голову ударил?

      Мирон кивком указывает за спину, где за дверью простирается коридор, ползущий к спортивному залу. Отсюда не слышно ни свистков учителя, ни скрипа подошв кроссовок по дощатому полу, покрытому лаком, ни ударов мячей. Но я слишком хорошо помню эти звуки и без проблем воскрешаю их в памяти.

      А вместе с ними в ней просыпаются и иные воспоминания.

      Два года назад у Мирона была другая форма, да и у Кирилла тоже. Они оба изменились за долгое время, что мы не общались. Стали выше, а Мирон даже стройнее. Когда мы дружили в седьмом классе, Лукашов был тем еще пончиком. Ребята над ним смеялись, а девчонки воротили нос. Но теперь, я уверена, все совсем иначе.

      У Мирона красивое лицо и яркие зеленые глаза. Темные волосы небрежно растрепаны, но это не выглядит неаккуратно или отталкивающе.

      Кирилл тоже изменился. Он и раньше был симпатичным, а теперь, когда снял брекеты и научился укладывать светлые волосы в модную прическу, и вовсе стал похож на модель.

      Только вот и я больше не прежняя.

      – Короче, бывайте. – Мирон салютует нам перед тем, как выскользнуть за дверь.

      Кирилл вскидывает руку, чтобы помахать другу, и с его кисти на светлый пол шлепаются капельки крови. Новые струйки текут из носа к губам.

      – Фу, – кривлюсь я. – Закругляйся кровищу разбрызгивать. Территорию метишь, что ли?

      Стараюсь не смотреть на рубиновое пятно, потому что боюсь, что от этого зрелища меня передернет. Я не боюсь самой крови, меня не пугает вид ужасных ран или алые фонтаны в кино. Но стоит только подумать, что эта жидкость была в чужом теле и насколько