Аахен – Яхрома. Никита Алексеев

1988-м я видел, как он куролесил в снобском Café de Paris.

      Мы зашли в распахнутые двери его мастерской, там штабелями стояли картины стоимостью несколько сотен тысяч марок каждая и ящики с пивом. Мы достали одну бутылку – виски у нас закончился. Пиво оказалось безалкогольное.

      Я вернулся в Берлин только в 2004-м, на выставку коллекций Вадика Захарова и Харалампия Орошакова в Kupferstichkabinett и не узнал города – не понимал, где нахожусь.

      51. Берново

      1978

      Как хорошо, что по молодости мы много и бесцельно путешествовали, – в меру наших возможностей. Так мы почти случайно оказались с Машей Константиновой в селе Берново Тверской губернии. Туда ранее попал Пушкин. Ему, я считаю, вообще везло: он попадал, и не всегда по своей воле, в разные места, но они никогда не были безнадежны. Пушкин не попал, например, в рудники под Иркутском или на линию атаки на Кавказе.

      Я думаю, Бог, в которого не верю, его справедливо спасал. Нельзя не спасать такого гения.

      В Бернове – усадьба семейства Вульфов, в которой росла Анна Полторацкая, будущая Керн. У Вульфов в Бернове Пушкин написал «Анчар», беспросветное стихотворение. А мы с Машей – что же? – решили, что следующий Новый год надо встретить в Бернове. Обсудили эту мысль с друзьями, и они согласились, что идея хорошая.

      Каким образом мне удалось найти телефон сельсовета в Бернове, не помню, но это было трудно. Я провел несколько часов за аппаратом, добиваясь через Тверь – Калинин кого-нибудь из райцентра Старица, чтобы дозвониться до села Берново. Удалось. Выяснилось, что там даже гостиница есть, а в ней – телефон. Я позвонил. Спросил, можно ли у них остановиться.

      Переполошенная женщина у телефона сначала не могла понять, чего от нее хотят, а потом радостно сказала: «Приезжайте, конечно!»

      Мы в Москве запаслись едой и выпивкой (даже какие-то маринованные шашлыки с собой в кастрюле везли), отправились в Берново. Путь неблизкий: до Калинина в вымерзшей электричке, потом часа полтора на обледенелом автобусе. Добрались – нас встречает старушка, хотел бы я сказать в повойнике, но она была в ситцевом белом в синенькую крапинку платочке, а поверх – в завязанном на спине сером шерстяном платке. «Здравствуйте, гости».

      Гостиница выглядела так, как, наверно, когда-то выглядели хорошие постоялые дворы. Длинный, составленный из срубов дом. Натоплено жарко, и очень чисто. Беленькие занавески и обои в мелкий цветочек. «Если что приготовить, то там кухня, вы печку-то топить умеете? Водички попить – в сенях кадка». Вода была вкусная, в жестяной бочке, под коркой льда.

      Это была одна из лучших встреч Нового года. А с утра мы пошли в усадьбу Вульфов, она почему-то была открыта 1 января. Там не было никого, кроме нас. Мы посмотрели на штофные обои, старую мебель и какие-то memorabilia, я уставился в окошко. По косогору над речкой в сторону черного елового леса мела метель.

      Вернулись в гостиницу забирать вещи, прошли мимо странного здания, оказавшегося винокурней. Не знаю, как она выглядела при Пушкине;