Сороковник. Книга 1. Вероника Горбачева

Главное – погибать не так боязно.

      – А Финал как же?

      – А от Финала тебе деваться будет некуда. – Васюта распрямляется, идёт к порогу. Оборачивается. – Или вперёд – или оставайся тут. Никто не осудит, жизнь каждому мила.

      Провожу ладонью по столешнице, смахиваю несколько попавших под руку хлебных крошек.

      – Вася, – говорю, и слышу, как подсел голос, – да как же с теми, кого мы дома оставили? Они-то как без…

      …без меня, хочу добавить, но горло сжимается.

      – Мы для них все мёртвые, Ваня. Навсегда.

      Сжимаю ладонь в кулак. Стискиваю зубы.

      Я вернусь. Уж я-то вернусь!!!

      И знаешь, почему, ты, Игрок?

      Потому, что я больше не боюсь. Я тебя ненавижу.

      Глава 4

      И вот как это всё пережить или хотя бы развидеть?

      Гнев уходит.

      В полной прострации сижу за столом, смахивая с поверхности несуществующие крошки. Чужая смерть, которая вовсе и не смерть, а освобождение; спокойствие местных Муромцев, для которых развернувшееся зрелище – не кошмар, не бойня, а обыденность; Янкин боевой азарт; Васюта, заставляющий смотреть на умирающего парнишку… Всё смешивается в какой-то жуткий ералаш.

      У моих губ вдруг оказывается стакан, до краёв наполненный тёмной жидкостью с едким запахом.

      – Не буду, – слабо вякаю я.

      – Быстро! – чеканит Васюта. – Взяла, выдохнула, выпила залпом. Иначе сомлеешь. Давай. А то силой напою, ещё и парней позову, чтоб держали. Хочешь?

      Кликнет ведь, с него станется. Да и… чум-то надо заглушить этот кипеж в голове. Настойка обжигает горло, пищевод и взрывается в желудке бомбой. Выдохнуть перед этим выдохнула, а вздохнуть не могу. Наконец мне это удаётся.

      – Добро. – Васютин голос доносится откуда-то издалека. – Давай-ка помогу дойти.

      Вот ещё… Пытаюсь подняться, но мой работодатель сам вздёргивает меня на внезапно онемевшие ноги и помогает доплестись до светлицы.

      – Спи. И не высовывайся, не то запру.

      Захлопывает за моей спиной дверь. Сознание или подсознание – кто уж там из них ещё не захмелел, не знаю – улавливает только команду «Спи!» и даёт мне точную наводку на кровать. Куда я благополучно и валюсь снопом.

      …По голым пяткам тянет сквозняком, и я невольно начинаю шарить в поисках одеяла – прикрыться. В голове не то что туман, но какое-то отупение, однако мне удаётся сообразить, что одеяло-то – подо мной, а я сверху и, хоть в каком я состоянии, а ложиться в чистую постель одетой нехорошо. По крайней мере, перед тем, как рухнуть, я успела скинуть кроссовки, видимо, машинально. Оттого и стынут ноги. А еще от…

      Перевернувшись на спину и поискав глазами источник притока воздуха, обнаруживаю оба окна открытыми – вот и гуляет по комнате ночной ветерок, приводя меня в чувство. Но не соображу, сама ли я их распахнула или кто-то ещё, дабы я прочухалась от холода поскорее?

      И вдруг соображаю, что там, во дворе, давно уже кто-то переговаривается. Остаточный шум в ушах частично глушит звуки, доносятся лишь обрывки фраз.

      – …молодец, с одного удара…

      – …славно