Собака длиною в жизнь. Татьяна Станкевич

сел напротив. Но разговор завести они так и не успели: из-под лавки вылезло огромное мохнатое существо. Брюсу стало тесно, он встал кому-то на ногу и громко зевнул.

      Парни извинились за доставленные неудобства, пожелали приятного вечера и ушли в первые вагоны. Дальше мы ехали совершенно одни, в пустом вагоне, и впервые чувствовали себя хозяевами такого огромного пространства. Брюс вышел между рядами сидений на середину и улегся там, контролируя взглядом тамбур. Он понимал, что мы скоро приедем, его отпустят, и он понесется навстречу ветру.

      После будет еще немало ситуаций, где я могла бы стать объектом домогательств, но присутствие моей собаки рядом все попытки недоброжелателей сводило на нет. Рисковать и проверять никто не хотел. Это вселяло какую-то гордость, надежду, и давало успокоение: со мной никогда ничего не случится. Мой Брюс был всегда рядом, просто, кроме него, больше некому было быть рядом. Это грустно, но одновременно и приятно: я не одна.

      Дорога на дачу

      «Если рядом с человеком идет собака,

      путь уже не кажется таким

      безнадежно одиноким».

      Иржи Марек

      Я уже говорила, что первым местом, где Брюс познакомился с нашей семьей, была дача – «избушка на курьих ножках», как мы ее называли. И с той самой первой ночи домик на окраине стал его собственностью. Мы арендовали эту дачу у садоводства: большой дом, но запущенный участок и отсутствие забора. Брюс четко знал нашу территорию и ни шагу за нее без хозяев не ступал, нас так и прозвали – «дом с большой черной собакой».

      Мне было комфортно с большой черной собакой запрыгивать в пятницу в последний вагон последней электрички на восточном направлении, через полтора часа выходить на платформе и до воскресенья не ощущать этот тухлый город.

      – Сейчас столько отморозков, а ты одна по ночи, – переживала мама.

      – Мам, я не одна, у меня же вон какой мужчина, настоящий боец! Ждать меня на лесной тропе посреди ночи – вообще никакого интереса, домотаться могут только в электричке, или залезть в дом… но со мной всегда мой черный бородач!

      Когда садишься в последнюю электричку, на улице уже темно, а уж когда выходишь – ночь уже падает на землю десятитонным грузом. Поздняя осень. Мы с Брюсом практически одни выходили на платформу: мы и лес… можно идти не торопясь. Но ризеншнауцеры обладают какой-то особенной способностью: сбегать в гору, вернуться, посмотреть, как там пыхтит хозяйка с рюкзаком, сгонять в гору по своим делам, опять вернуться – посмотреть, не надо ли меня подтолкнуть. Он знал, где ключ от дома, вместе со мной таскал дрова в дом, чтобы топить печь – на то он и шнауцер, чтобы во всем участвовать.

      Однажды с нами сошел охранник, ехал сменить другого. Говорит: «Можно я с вами пройду, вы как-никак с собакой, жутко одному». Пришлось сопроводить охранника до его поста – вот такой пердимонокль. Иногда с нами на платформе выходила пара-тройка дачников, которые приезжали, чтобы утром увезти домой