Двойное сердце агента. Андрей Болонов

обошел стол и сел на место. Ему показалось, что выбранный теперь доверительный тон беседы начинает срабатывать, располагая к нему собеседника. Так его учил Чанов вести допросы уголовников – то нажать, то отпустить, так он добился успеха в беседах с Пауэрсом, за что заслужил благодарность от Плужникова, поэтому и сейчас он рассчитывал, что данная методика не подведет.

      – Я готов был бы поверить, – широко улыбнулся Зорин, – что вы оказались в США по заданию советской разведки. Но как мне быть с фактами? Генерал НКВД Кубин, на которого вы ссылаетесь и который якобы таким хитроумным способом забросил вас под конец войны к американцам, в 50-м году был разоблачен как враг народа и расстрелян…

      – Враг народа?

      – Не берусь обсуждать сейчас – действительно ли он был врагом народа, или это очередное дело рук Берии, но факт остается фактом – вы ссылаетесь на человека, расспросить которого про вас невозможно. Более того, в наших архивах нет ни одного документа, подтверждающего, что вы, как утверждаете, работали на нас, нет ни одного вашего донесения из-за рубежа, нет ни-че-го!

      – Наверное, мыши съели…

      – Петр Алексеевич, вам не надоело паясничать?

      – А вам? Или вы действительно думаете, что профессионалы из ЦРУ, забрасывая меня в СССР, снабдили бы меня такой слабой легендой?

      – А я не исключаю того, что генерал Кубин мог все же быть американским агентом и должен был вас прикрывать. Не могли «профессионалы из ЦРУ» знать, что его арестуют именно в тот день, когда вы явитесь в наше посольство в Мексике. Вам тогда поверили, Петр Алексеевич, что вы лишь просто решили сбежать на Запад к своему отцу, да и, честно говоря, вам повезло, что на тот момент смертная казнь была отменена. Я ведь помочь хочу, Петр Алексеевич. Вы, наверное, не знаете, что сейчас в связи с обострением международной обстановки идет пересмотр всех судебных решений по вашей статье. И сейчас в нашем законодательстве такое наказание, как смертная казнь, вновь существует. А посему, как говорится, лишь чистосердечное признание…

      – Утяжеляет наказание?

      Зорин улыбнулся, выдержав небольшую паузу, выдвинул ящик письменного стола и достал из его недр отпечатанный на машинке листок бумаги.

      – Вот тут у меня есть один любопытный документ, – пробежав глазами текст, сказал Зорин. – Рапорт начальника вашей зоны. Он докладывает, что две недели назад была предотвращена попытка побега заключенных…

      – Да вы что? – с деланой озабоченностью воскликнул Олейников. – А куда ж тут бежать? Сплошная тайга.

      – Были обнаружены заготовленные продукты питания, теплая одежда. Под стеной четвертого барака кто-то пытался сделать подкоп… Петр Алексеевич, вы ведь в четвертом бараке обитаете?

      – В четвертом, – с наигранной радостью согласился Олейников.

      – Но вот одна беда, – вздохнул майор, – установить тех, кто замышлял этот побег, к сожалению, не удалось.

      – Плохо работаете… – покачал головой Олейников.

      Добродушное