Двойное сердце агента. Андрей Болонов

поджал губы и посмотрел по сторонам. Напротив него, чиркая что-то в маленьком блокнотике, сидел самый молодой член Президиума ЦК, буквально несколько дней назад избранный в его состав, Дмитрий Романский. Их глаза на мгновение встретились, и Плужников успел прочитать в его взгляде искреннее сочувствие. Романский едва заметно улыбнулся и вновь углубился в блокнот.

      – Когда у вас следующий запуск? – нервно спросил Сидоров.

      – Завтра первый старт по программе подготовки полета человека «Восток», – ответил Царев. – Впервые в мире мы попробуем отправить в космос и вернуть на землю Мандельштама…

      Взгляд Сидорова затуманился.

      – Это который поэт? – с недоумением спросил он.

      – Поэт умер еще в тридцать восьмом году, – не отрываясь от рисования в блокнотике, бросил Романский.

      – Сам знаю, – передернул плечами Сидоров.

      – Мандельштамом, – пояснил Царев, – наши инженеры прозвали габаритно-весовой макет человека…

      – Чушь какая! – перебил его Сидоров. – Что, нельзя было какого-нибудь поэта русской национальности взять? Пушкина, например?

      – Пушкина тогда тоже нельзя, – улыбнулся Романский.

      – Это почему еще? – вспыхнул Сидоров.

      – А у него дедушка арап был.

      Сидоров напрягся, повращал бровями, посмотрел на Закарповича. Тот кивнул.

      – Неважно, – заключил Сидоров. – А вот запустить надо было к празднику. К Первому мая, дню трудящихся!

      – К сожалению, это было невозможно, – твердо сказал Царев.

      – Опять «невозможно»! – всплеснул руками Сидоров. – Запомните: если партия приказывает – возможно все!

      – Егор Петрович, – улыбнулся Романский, отложив в сторону блокнотик, – помните анекдот: сидит генерал на берегу реки, ловит рыбу. Жара, мухи гудят, пот льется градом, а поплавок – мертвый, не колышется. Час сидит, два, три… И вдруг слышит голос с неба: «А ведь хрен прикажешь».

      Все присутствующие заулыбались, с трудом сдерживая смех под суровым взглядом Сидорова.

      – О вашей позиции, Дмитрий Федорович, – с ненавистью сверля глазами Романского, выдавил из себя Сидоров, – я доложу Никите Сергеевичу.

* * *

      Выйдя из правительственного корпуса Кремля, в котором проходило совещание, Плужников уже садился на заднее сиденье своей черной «Волги», когда его окликнул неизвестно как оказавшийся рядом Романский:

      – Павел Михайлович!

      Плужников вылез из машины и подошел к нему.

      – Не расстраивайтесь, Павел Михайлович, – сказал, глядя ему в глаза, Романский. – Вы же понимаете, он на Президиуме ЦК заверил Никиту Сергеевича, что наш космонавт полетит раньше американского. А это пока не очень получается. Вот он заранее и подыскивает виновных.

      – Я понимаю…

      – А на самом деле чего там у вас в Волжанске? – поинтересовался Романский. – Действительно диверсия?

      – Проверяем.

      – Ну,