Могила моей сестры. Роберт Дугони

Отец никогда не называл съемное помещение ее домом. – Я позвоню тебе, когда узнаем больше.

      – Нет, папа, я не хочу уходить. Я хочу остаться.

      Он довел ее до раздвижных дверей. По твердости, с которой он сжал ее локоть, она поняла, что его решение не обсуждается.

      – Я позвоню тебе, как только что-то узнаю, – сказал он и закрыл за ней двери. Она услышала, как щелкнул замок.

      Глава 18

      Трейси протянула Дэну экземпляр свидетельских показаний Райана Хагена.

      – Это опровергло алиби Хауза.

      Дэн надел очки, чтобы прочесть.

      – Ты, кажется, скептически к ним относишься.

      – Перекрестный допрос, устроенный адвокатом Хауза, был не блестящим. Никто так и не спросил Хагена о подробностях выпуска новостей и не попросил никаких квитанций. Коммивояжеры не тратят собственные деньги. Если Хаген останавливался поесть или заправить бак, как он утверждает, у него бы была квитанция. Я не нашла их.

      Дэн оторвал глаза от отчета и посмотрел на нее поверх очков.

      – Но воспоминаний этого парня было достаточно, чтобы заставить ком покатиться.

      – Достаточно, чтобы окружной прокурор получил у судьи Салливэна ордер на обыск дома и автомобиля.

      – И там нашли что-нибудь?

      – Волосы и кровь. И Каллоуэй засвидетельствовал, что когда предъявил Хаузу доказательства, тот изменил свои показания и сказал, что подобрал Сару, когда она шла по обочине, увез в горы, изнасиловал, задушил и сразу же закопал тело.

      – Почему же тела не нашли?

      – Каллоуэй сказал, что без сделки с правосудием Хауз отказался сообщить, где ее закопал, и еще сказал, что без тела его никогда не осудят.

      Дэн опустил документ.

      – Погоди, я запутался. Если он признался, то на какую сделку мог надеяться?

      – Хороший вопрос. На суде Хауз отказался от признания.

      Дэн покачал головой, словно не мог уследить за ее рассказом.

      – Разве Каллоуэй не записал его? Не получил письменного признания с подписью?

      – Нет. Он сказал, что Хауз просто проболтался, чтобы подразнить его, а потом отказался повторить признание.

      – И Хауз на суде отрицал, что говорил это?

      – Именно так.

      – То есть, по твоим словам, его адвокат выставил его в качестве обвиняемого, когда версия обвинения основывалась лишь на косвенных уликах, и не было судебной экспертизы на месте преступления?

      – Да, это я тебе и говорю.

      – А как Хауз объяснил те волосы и кровь?

      – Сказал, что кто-то это подстроил, чтобы его посадить.

      Дэн усмехнулся.

      – Конечно, его подставили. Последний довод виновного.

      Трейси пожала плечами.

      – Ты веришь ему? – спросил Дэн.

      – Хауз получил пожизненное, и Седар-Гроув получил шанс исцелиться, вот только так и не исцелился. Мы так и не исцелились. Я. Моя семья. Этот город.

      – У тебя есть сомнения.

      – Двадцать лет сомнений. – Она передвинула папку на столе. – Не посмотришь?

      Дэн провел пальцем по верхней губе.

      – Что