Свет Надежды. Сафийа Наильевна Абдуллова

пропадал? Мы можем только догадываться, но, заявившись в клинику весь растрепанный и в мокром пальто, Нестеркин с досадой поднимался на второй этаж. На лестнице ему попался Серебряков, который вел за собой светленькую девочку лет пяти с двумя смешными бантиками на голове и в белом теплом муслиновом платьице.

      – О, товарищ Нестеркин! – обратился Серебряков. – Давно я вас здесь не видел.

      – Я тут почти каждый день. Странно, что не видели.

      – Видимо, совсем заработался. Вы к кому? – спросил он, когда они оба прошли к самому дальнему кабинету.

      – К Бояркину, – отвечал тот, держа перед собой стопку журналов с одним и тем же лицом.

      – Вот это богатство у вас. И почем брали? – поинтересовался Серебряков с усмешкой.

      Он бы непременно получил ответ, если бы не маленькая Маруся, которая потянула его за врачебный халат с просьбой:

      – Папа, я кушать хочу.

      Серебряков отвлекся на дочку, взяв её на руки, чем выбил возможность для Нестеркина незаметно проскользнуть первым в кабинет Бояркина.

      Серебряков – человек честный, поэтому явился на работу, несмотря на то, что его супруга попросила его посидеть с дочкой, пока она пойдет на рынок за новыми вещами. До обеда он вроде бы справлялся со своими обязанностями отца, но, когда мать начала задерживаться, а утекавшее время напоминало о его обязанностях врача, он собрался вместе с дочкой и явился на работу, предварительно оставив записку: «Ушел. Мася со мной. Вернусь к пяти». – кратко, но всё ясно.

      В обеденное время, как мы уже знаем из предыдущих глав, собирались доктора в кабинете Бояркина. В тот раз там вновь сидела Узербацкая и обсуждала с Андреем очередного страдающего пациента. Пришедший Нестеркин никак не отвлек их от беседы. Молча положив журналы и газету на стол, он хотел было также незаметно удалиться, но Андрей спросил его:

      – Чего так поздно?

      – А вы мне денег дали только на журналы.

      – А должен был дать еще и на бензин?

      – На бензине бы быстрее вышло.

      Досада взяла Андрея; он отпустил печальный вздох, получая долгожданные журналы в присутствии своих коллег. Будучи очень сдержанным в обществе, он не мог поддаться радостному чувству и даже не улыбнулся. Его черные брови сошлись в середину, лицо стало суровым.

      – Ну они же все одинаковые, Андрей Владимирович, – заметила Узербацкая с любопытством, наблюдая за ним.

      – Нет, вот видите, здесь издания разные. Вот, – он, не поднимая взгляда, указательным пальцем тыкал то на один журнал, то на другой. – Я же должен знать, с кем мне предстоит работать в будущем. Знакомлюсь, вот.

      Читатель, у Андрея было слово паразит: «Вот» – он применял его в каждом предложении своей устной речи, поэтому я облегчу тебе задачу и косвенно буду трактовать его речь.

      – А это… – Нестеркин чуть было не спросил, когда они поедут к Надежде, но его остановил резко брошенный взгляд Андрея, который говорил сам за себя: «Я сейчас стулом в тебя запущу!»

      – Понял.