Сокровище африканских гор. Александр Грин

кий глашатай».

      Через два дня Стэнли сел в экстренный поезд, прибывший в Париж ночью следующего дня. Прямо с вокзала он отправился в «Гранд-Отель» и постучал в дверь комнаты Гордона Беннета.

      Открылась и вновь закрылась эта ничем не замечательная дверь, но за нею в тишине уснувшего города произошел замечательный разговор двух американцев, по быстроте, сжатости и решительности напоминавший фортепианную трель в нижнем регистре.

      Дело заключалось в том, что знаменитый путешественник, доктор Давид Ливингстон, уехавший в Центральную Африку в 1866 году, с 1869 года считался погибшим или же находившимся в безвыходном положении, требующим неотложной помощи.

      С чрезвычайной простотой, отличающей представителей заатлантической нации, когда они решают дела, Беннет дал Стэнли поручение отыскать Ливингстона, не стесняясь издержками.

      Стэнли удивился – если можно назвать удивлением некоторое сомнение в обдуманности затеи, – но, подавив это не свойственное ему чувство, выразил согласие, и тотчас они занялись практической стороной дела.

      – Одна моя газета стоит больше всех капиталов Нью-Йорка, – сказал Беннет. – За расходами я не постою, но в газете должно быть все самое интересное.

      И он подкрепил эту мысль рядом мелких поручений, высказанных тоном глубочайшего неуважения к размерам нашей планеты:

      1) присутствовать при открытии Суэцкого канала; 2) подняться вверх по Нилу, собрав сведения о путешествии Самуила Беккера в Верхний Египет; 3) побывать в Иерусалиме; 4) завернуть в Константинополь для политической информации; 5) осмотреть в Крыму исторические поля битв; 6) прокатиться через Кавказ на Каспий; 7) через Персию – в Индию, а из Индии 8) отправиться разыскивать Ливингстона.

      Вот скромная задача, какую на рассвете парижского утра, зевая от усталости и дымя драгоценной сигарой, Гордон Беннет предложил Генри Стэнли.

      Свершив начертанный издателем круг дел, Стэнли 6 января 1871 года прибыл на остров Занзибар на палубе американского китобоя, организовал экспедицию и отправился разыскивать знаменитого путешественника.

      Он составил в Занзибаре пять караванов.

      Четыре были отправлены внутрь страны несколько раньше пятого, которым непосредственно руководил сам Стэнли, и с таким расчетом, чтобы они находились в расстоянии нескольких переходов друг от друга. Кроме оружия, охотничьих припасов, двух парусных ботов (на случай водного путешествия), палаток, седел, кухонной утвари и провизии, караваны эти, состоявшие из проводников туземного конвоя, носильщиков и вьючных животных, были нагружены товаром для обмена по дороге на провизию. Негры несли на голове продолговатые тюки с американским холстом, синим индийским полотном, кисеей, цветной бумазеей, бусами и медной проволокой, играющей у дикарей роль монеты.

      6 февраля 1871 года экспедиция прибыла в Багамойо[1].

      18-го – отправился первый караван с двадцатью четырьмя носильщиками и тремя солдатами.

      21-го – второй, с двадцатью восемью носильщиками, двумя надсмотрщиками и двумя солдатами.

      23-го – третий, здесь было двадцать два носильщика, десять ослов, белый человек Фаркугар – моряк, повар и три конвоира.

      11 марта – четвертый, из пятидесяти пяти носильщиков, двух проводников и трех конвоиров.

      21 марта, в пятом караване, с двенадцатью солдатами, выступил Стэнли, взяв с собой Шау – белого, тоже моряка, портного, повара, переводчика, семнадцать ослов, двух лошадей, подарок Занзибарского султана, и собаку.

      Так началась эта экваториальная одиссея, одна из удачнейших в истории изучения Африки.

      II. Стэнли и Гент

      Караван медленно двигался среди дикой заросли колючих кустарников. Повозка, путаясь колесами в иглистых вьюнках, часто приостанавливалась. Изнемогающие носильщики садились на свою ношу, обматывая тряпками израненные ноги. Там, где заросль становилась непроходимой, пускали в ход сталь американского топора.

      Отборные проклятия оглашали пустыню. Всеобщее раздражение и усталость, вызванные этой частью пути, достигли крайнего напряжения. Но было все-таки необходимо пробиваться к недалекой полосе леса, где предполагался ночлег.

      Носильщики ругали музунгу[2], ослов, друг друга; охали, хватаясь за животы, почти не обращая внимания на окрики главарей каравана. Солнце опускалось за лес. Туманный воздух, полный зловония от гниющих растений и тяжелого запаха от мокрых цветов, странные формы и краски которых вызывали у европейцев причудливые ощущения, был воздух тропической Африки. Наступал период дождей, страшная обильными болезнями мазика[3]. Весь день лил отвесный, отвратительный теплый дождь; к вечеру он затих, вздув болота и покрыв размытую почву скользкими лужами, отразившими далекие облака.

      Непрерывные усилия привели измученный караван к опушке леса.

      Здесь разбили палатки. Над кострами в больших котлах закипел ужин.

1

Порт на восточном берегу Занзибарского пролива.

2

Белого начальника.

3

Арабское название африканской зимы периода дождей.