Алхимик и королевский ингредиент. Олег Савощик

вас! Иоланта!

      – Иоланта! – вторил ему Альрик. – Открой нам, Иоланта!

      Они кричали, пока не выбились из сил. Тэн зашелся кашлем.

      – Я не хочу тебя видеть! – раздалось из-за двери.

      – Альрик, не молчи! – выдохнул Сейн.

      – Зачем ты это делаешь, Иоланта? Чего ты хочешь? Скажи мне!

      Какое-то время за дверью стояла тишина, и все уже решили, что не дождутся ответа.

      – Скажи, что ты ее не любишь! Скажи, что тебя заставили! Что твой отец заставил ради… ради этого союза! Что ты никогда не полюбил бы эту толстуху! Скажи это!

      – Нет, Иоланта, – ответил Альрик. – Это неправда. И отец здесь ни при чем. Ай!..

      Урдэк вытянул руку, шаркая рукавом по стенам, и ущипнул его за шею:

      – Ну ты и дурень!

      – Почему я должен извиняться за ту, кого полюбил?

      – Не должен. Но, если не можешь держать ответ за тех, кто полюбил тебя, не стать тебе хорошим эрлом.

      Они так и стояли в темноте и тишине, глотая пыль и мучаясь болью в сдавленных костях. Дышать становилось все труднее.

      – Я понял, Иоланта, – сказал Альрик. – Мне правда жаль, что я не разглядел твою боль раньше. Я был тебе плохим братом. Прости, Лана.

      Ему никто не ответил.

      – Никогда бы не подумал… Мне выдавят кишки только потому, что кто-то не смог разобраться со своими бабами! – Урдэк тихо рассмеялся, но его вновь прервал кашель. – Алх-химик. Ради всех-х богов, сделай уже что-нибудь.

      Два пальца Сейна уже были в сумке. Если нащупать нужный пузырек, можно попробовать…

      За дверью заиграла виола. Мелодия была такой чистой и звучала так отчетливо, будто для нее не существовало преград. Весенним ручьем она пронеслась по коридору, растворяясь в стенах, гоняя мурашки по коже. Не грустная и не веселая, не заунывная и не будоражащая, она казалась воплощением покоя. Сейн подумал, что так, наверное, звучала бы чистая вода в хрустальном кубке, если бы кто-то мог ее услышать.

      А потом ощутил, как кровь приливает к онемевшим конечностям. Стены разошлись, и в одно мгновение коридор стал прежних размеров. Толпа стражников замерла у лестницы в десяти шагах позади.

      Альрик толкнул дверь, и та открылась. Он потоптался на пороге и пропустил тэна с алхимиком вперед. Сам остался снаружи, понурив голову.

      Иоланта лежала на краю кровати, подобрав под себя ноги. Сидевший рядом бард прекратил играть.

      – Ты?! – изумился Урдэк. – Как?

      – Я, – подтвердил Афолло и улыбнулся. Зубы его были белыми, словно выточенными из жемчуга. – Решил развлечь юную госпожу. Музыка лечит.

      – Но как ты сюда…

      – Забрался в окно, – развел руками бард. – Тот, кто пользуется успехом у дам, должен уметь забираться в окна.

      Глаза Иоланты были открыты, лицо мокрым от слез. Она смотрела в одну точку, никого вокруг не замечая.

      – Ты знаешь, что с эрлом? – спросил ее Сейн.

      – Почувствовала, – ответила она едва слышно.

      – На рассвете он умрет. Ты этого хочешь?

      Она подняла голову и посмотрела на него:

      – Нет!

      – Но хотела? Пожелала,