.

завидует жучкам, грызущим сыр,

      Или микробам, ткущим радостный узор, —

      Они плодятся всласть, бессмертные в веках.

      Но на земле цветам, конечно, проще всех.

      «С природой я сольюсь и обращусь в траву», —

      Шептал бы Шелли мне волшебные слова,

      Да волшебством безмозглый Томми завладел.

      Ромашковое мыло – вот их идеал:

      Чтоб жир мой от корней к бутонам шелестел,

      И всякому полезен сей обмылок стал.

      Начнет ли Бош варить из человека суп?

      Не сомневаюсь, если…

      Друг мой, ты ж не слеп —

      Смотри, как стану я с растениями в ряд

      И благость над зеленым лугом воспарит.

      Меня дожди омоют и ветра отрут,

      А солнце стройное созданье сотворит.

      Пусть день и ночь палят орудия вокруг —

      Я не услышу битв, не различу тревог,

      И ты не потревожь покой мой на лугу.

      Солдатская душа цветет среди листвы,

      А сердце дремлет у родного очага.

      Печаль моя – душа моя, дыша едва,

      Карабкаясь через иссохшую гортань,

      В последнем вздохе отпечаталась как тень.

      Отъятую от ран, ее ты приласкай —

      Теперь без кровушки обходится пускай.

      2011

      Три композиции войны

      Шагая в колонне, он видел перед собой могучие шеи и крепкие солдатские руки, которые, подобно огненным маятникам, раскачивались в такт военному маршу. Из-за маленького роста ему, рядовому Исааку Розенбергу, приходилось шагать последним в строю, и оттого воочию наблюдать перед собой всю колонну будущих мертвецов. Потому что завтра, оказавшись на передовой первой мировой войны, он должен был рыть братские могилы, а потом собирать и хоронить останки отшагавших пехотинцев.

      1. Дочери войны

      Румяная свобода рук и ног —

      Расхристанная пляска духа с плотью,

      Где корни Древа Жизни.

      (Есть сторона обратная вещей,

      Что скрыта от мудрейших глаз земли).

      Я наблюдал мистические пляски

      Прекрасных дочерей прошедшей битвы:

      Они из окровавленного тела

      Наивную выманивали душу,

      Чтоб слиться с ней в одном порыве.

      Я слышал вздохи этих дочерей,

      Сгоравших страстью к сыновьям отваги

      И черной завистью к цветущей плоти.

      Вот почему они свою любовь

      В укрытии крест-накрест затворяли

      Смертельными ветвями Древа Жизни.

      Добыв живое пламя из коры,

      Обугленной в железных войнах,

      Они зеленое младое время

      До смерти опаляли, обжигая:

      Ведь не было у них милее дела,

      Чем дико и свирепо умерщвлять.

      Мы были рады, что луна и солнце

      Нам платят светом, хлебом и вином,

      Но вот пришли воинственные девы,

      И сила этих диких амазонок

      Разбила скипетры ночей и дней,

      Заволокла туманом наши очи —

      Блестинки нежных ласковых огней,

      Загнала амазонским ветром

      Ночную тьму в сиянье дня

      Над