Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб. Ярослав Гивиевич Заболотников

позволил ей вести себя. Ветер будто бы стих, хотя тени всё так же размеренно накатывали волнами.

      Хайят тонко заржала вслед удалявшимся фигурам, словно заплакал ребёнок, брошенный бессердечными родителями. Но никто не вернулся, даже не посмотрел на неё.

      – Признаю, твоим методом достигнуты интригующие результаты, – поудобнее взяв мужчину под руку, завела разговор Хэйсэ. – Но зачем настолько всё усложнять? Твоя одержимость свободой… Рихард, ты понимаешь, что сам себя давно посадил на цепь? И с другого конца её тоже временами поддёргивают. Осознанно или нет – вопрос, который ты не даёшь мне прояснить.

      – У неё и так взгляд меняется при упоминании твоего имени. Пока хватит моих собственных стараний, успешно подрывающих доверие, – Рихард невесело усмехнулся.

      – Прекрати. Это не повод для переживаний.

      – Разумеется, – мужчина хмыкнул, бросив взгляд, полный иронии, на собеседницу. – Ничего другого и не ожидал от тебя услышать.

      – Не дразни, – понизив голос, та больно ущипнула его за руку. – Опустим моё мировоззрение. Шиари – умная девочка: она поймёт и простит. Если вдруг обиделась. Я бы задумалась о другом, совместно сотворённом: моалгрен, управляющий магией. Один – ещё и свободный. И второй на подходе. Не стоит забывать: волк домашним псом никогда не станет.

      – Так и они далеки от диких зверей, – возразил Рихард.

      – Пусть. Но. Во-первых, покладистая мать не гарантия таких же детей. Уточним, насколько покладистость – её личное качество. Во-вторых, вспомним, кто отец. И в-третьих, люди все разные и бывают столь же переменчивы в желаниях, взглядах, поступках… Интересное сочетание получается, не находишь?

      – Возможно, именно потому я и думаю о подорванном доверии? – Рихард внимательно посмотрел на спутницу.

      – Разумеется, – тихо ответила Хэйсэ всё с той же обезоруживающей улыбкой, отведя взор в сторону.

      Мужчина не стал сдерживать скорбный вздох: дальнейшие игры смысла не имели:

      – Давай уже займёмся несчастным бараном…

      * * *

      На каменном пьедестале лежал мертвец. Северянин в броне из стали и шкур. На его грубом, словно вытесанном из глыбы лице, застыла суровая хмурость, какой не меньше полувека восторгался буран, прятавший тело в глубоких снегах. Теперь же обледенелость постепенно истончалась – с пьедестала стекали тонкие ручейки, образовывая лужу у чёрного сапога.

      Леонардо, что стоял рядом, медленно стянул перчатку – острый коготь вычертил на подпёртом лохматыми бровями лбу незамкнутый круг. Затем обе ладони легли на укрытую сырым мехом грудь, источая во все стороны клубы тёмного тумана. Пока мёртвая плоть наполнялась магией, колдун поднял взор к сидевшему на шкафу ворону, в чьих глазах яркими штрихами отражались свечи канделябра:

      – Поведай мне, Иори, как такое могло случиться? В чём причина девиации?

      Вопросы были риторическими – птица внимательно слушала.

      – С той, первой, проведённой вместе,