Пионерский гамбит. Саша Фишер

белую наколку в волосах. Приосанилась.

      – Ркацители есть? – подавшись вперед заговорщически спросил отец.

      – Нету, – лицо продавщицы стало обиженным. – Агдам есть.

      – Ох, нет, завтрашнее похмелье уже сегодня… протянул отец. – А еще что есть?

      – Коньяк есть, столичная есть, – барышня стала загибать пухленькие пальцы, – фруктовое есть.

      – Эх, негусто сегодня… – опечаленно вздохнул отец, а потом решительно махнул рукой. – Ладно, давайте червивку!

      Барышня неспешно извлекла пластмассовую пробку явно не от этой бутылки из наполовину пустой коричневой «чебурашки» с яблоком на этикетке. Набулькала половину стакана.

      – Закусывать чем будете? – капризным тоном протянула она, кокетливо поправляя прическу.

      – Конфеты шоколадные есть? – рука отца потянулась к стакану.

      – Ириски только, – ответила барышня и поджала губы.

      – Давайте три, – отец полез в карман.

      – Мне булку с котлетой и томатный сок, – быстро сказал я. Не то, чтобы еда была жутко аппетитной на вид. Никто тут особо не заморачивался, чтобы придать выпечке привлекательность. Но булка с котлетой – она везде булка с котлетой. Хоть в привокзальной «стекляшке», хоть в «мадаке». Отец вздохнул, но возражать не стал.

      Продавщица взяла еще один стакан и подставила его под узкий конец конуса с томатными соком. Потом отслюнила из пачки неровно нарезанной серо-коричневой бумаги один листочек, ухватила им одну из булок и положила передо мной.

      – Соль в стакане, вот там, – сказала она, сгребла с белого блюдца выложенные отцом деньги, кинула туда же три ириски и вернулась к своему недокрашенному глазу.

      Напротив прилавка вдоль стеклянного окна на высоте примерно груди была закреплена полка-стол. С краю стояло два граненых стакана. В одном – сероватая масса с вкраплениями оранжевого – собственно, соль. Другой был наполовину наполнен водой, и в ней скучала одиноким цветочком алюминиевая чайная ложка.

      – Ну, Кирка, чтобы твое лето было ух! – отец приподнял стакан, кивнул, выдохнул и одним глотком влил в себя жидкость коричневатого цвета. Как будто пил водку. Или что-то гадкое на вкус.

      Я тоже кивнул и вцепился зубами в свой завтрак. Сыпать соль в стакан сока не стал, за последние два года я и кнопки-то в лифте привык ключом нажимать, и все равно потом санитайзером поливать, а тут… Ладно, может он и без соли терпимый?

      Оценить вкусовые качества еды я даже не успел. Единственное, чего сейчас еще желал мой молодой растущий организм, так это еще две таких же булки, потом еще беляш, и что там еще? Плюшки с сахаром?

      – Тэкс, путевка… – отец расстегнул молнию на плоской кожаной сумочке-барсетке и извлек оттуда картонную книжечку путевки в лагерь. Оттуда выпорхнула сероватая бумажка и спланировала на пол. – Справка… Дана Кириллу Крамскому, в том, что он… так-так-так… Ох ты ж фу-ты, ну-ты… Это тебе тетя Света такую справку выписала?

      Я промычал