Пионерский гамбит. Саша Фишер

мамин сверток с пирожками. Что она туда еще положила, интересно? Кирпичи? Гантели, чтобы я про зарядку не забывал? Тургенева восемь томов?

      Жесть… И ведь с такими рюкзаками люди в многодневные походы ходили…

      Отец толкнул дверь, мы шагнули в темный «предбанник», дверь с грохотом вернулась на свое место, а мы оказались в полной темноте. Ненадолго. Шаг во мраке, и толкнуть следующую дверь, и вот уже вокруг раннее июньское утро. Ласковые солнечные лучи запутываются солнечными зайчиками в листьях сирени. На лавочке перед подъездом, невзирая на ранний час, уже заседают три бабульки. Одна в платочке, платье в цветочек и шерстяной коричневой кофте, другая – в пестром фланелевом халате и с зачесанными назад седыми волосами, скрепленными полукруглым серым гребнем, и третья в югославском спортивном костюме и вязаном беретике. «Интересно, откуда я знаю, что костюм югославский? – подумал я. – Сейчас и страны-то такой больше нет…»

      – Здрассссьте, девушки! – отец осклабился, показывая, как он рад видеть этих бабушек. Но те зыркнули на него недобро и не удостоили его приветствие ответа. Вместо этого они повернулись главный калибр сплетнелокатора в мою сторону.

      – Кирюшенька, а ты в лагерь что ли собрался? – приторным голосом запела бабулечка в платке. – А в какой?

      – «Дружных», – говорю, вспомнив, что было на путевке написано.

      – Это от трансмаша который? – встряла другая бабка, в беретике. – А что же мать тебя в «Гренаду» не отправила? Там и туалеты нормальные, прямо в домиках, и коллективы разные творческие туда выступать приезжают… А «Дружных» – это же аж за Павловкой, целых полтора часа езды!

      Я беспомощно посмотрел на отца. Тот хлопнул меня по плечу, придавая импульс двигаться прочь от любопытных старушек, а сам снова широко улыбнулся.

      – В «Гренаду», девушки, можно было только на одну смену, а мне на заводе дали сразу на все три, – сказал он, заложив большие пальцы под ремень.

      – У меня внучка тоже в «Дружных» сегодня едет, – поджав губы сказала третья, в халате. – Светочка. В одном отряде, наверное, будете, вы же одного года. И не слушай их, хороший лагерь. Что вам сейчас до тех туалетов?

      Услышав про туалет на улице, я слегка приуныл. Честно говоря, день назад я даже думать не мог, что когда-нибудь снова столкнусь с кошмаром класса «дырка в полу». Но уже через минуту об этом забыл.

      Мы прошли через двор, образованный двумя домами, повернутыми подъездами друг к другу. У одного подъезда фырчал ушастый запорожец, вокруг которого суетились двое мужичков в брезентовых штормовках. Один пытался упихать под капот спортивную сумку, и если бы я не знал, что у запорожца багажник спереди, то решил бы, что дядька сбрендил и пытается засунуть вещи в двигатель. А второй прилаживал здоровенный куль защитного цвета ко второму багажнику, на крыше. Маленькая машинка жалобно поскрипывала и проседала. Даже казалось, что на туповатенькой морде железного трудяжки появилось страдальческое выражение.

      Других машин во дворе не было. Зато