Фатальная ошибка опера Федотова. Мария Зайцева

я веселился, выстраивая нормальные отношения с коллегами. А когда выстроил, нарисовалась Захарова…

      И все мои мечты начать, наконец, нормально работать, полетели к чертям.

      Про Захарову вспоминается вообще некстати, потому что только три дня прошло с момента моего феерического пробуждения у нее в постели.

      И каждый из этих дней я нахожусь на диком взводе.

      Вспоминаю, пытаюсь реанимировать упорно не желающую реанимироваться память, насчет того, было у нас чего или нет. Попыткам сильно мешают наложившиеся свежие воспоминания: как она стоит на фоне окна, с забранными волосами. И халатик шелковый, соски просвечивают… Губы… Пухлые. Натертые? Нет?

      У меня щетина за полсуток отрастает дико, явно, если б трахал, то все щеки и губы были бы красные… А у Захаровой как было? Не помню нихера… Не смотрел. Верней, смотрел, но как-то… Не туда, наверно. Губы помню. Пухлые, кукольные. Щеки чуть красные. Но это от ярости могло быть…

      Если трахал, то должны были остаться следы на бедрах, я свои лапы железные знаю, особенно в коматозе если, то вообще же не сдерживался… Почему не проверил сразу? Дурак…

      Обиделся, дурак…

      Надо было сначала все прояснить… А теперь чего делать?

      Если не было ничего, это один разговор.

      А если было?

      А у меня с собой резинок не было…

      И чего?

      Тянет застонать и треснуться башкой о стол.

      Дурак ты, Федот, какой же дура-а-ак… Надо же так лажануть-то…

      – Федот, ты чего там? – Вадик, уже нагруженный своими экспертными прибамбасами, пляшет у двери, – давай! Нам еще полчаса до Запанской трястись!

      – А какого это хера? – уточняю я, отрывая задницу от стула и проверяя по карманам комплектность, – не наш же участок?

      – Там, походу, мокруха. Двойная. Местные глянули и сразу нам ее подарили.

      – Щедрые какие…

      – Ага, перекрестились, наверно, от радости…

      – А от следствия кто сегодня?

      – Так Захарова.

      – Блять…

      Глава 9

      – Асенька, а ты сегодня до конца? – игривый голос моего коллеги, Корниченко Игоря, дико отвлекает от работы. Причем, почему-то именно меня, хотя клеится он к Захаровой, и, по идее, ей должно быть неприятно.

      Злюсь, кошусь на скромно сидящую в уголке у стола и заполняющую протокол Захарову, отворачиваюсь.

      Просто, чтоб не спалила, что пялюсь.

      Хотя, она, странное дело, вообще за все то время, что мы сидим тут, в компании экспертов, криминалистов, парочки понятых, постоянно бегающих туда-сюда полицейских на подхвате и двух трупов, на меня ни разу не посмотрела.

      Верней, не так. Смотрела, но как-то… Не так. Неправильно. Странно.

      И эта странность, которую я не мог нормально разложить в башке на составляющие и понять, в чем она, собственно, заключается, бесит и выводит из себя.

      И Захарова, в ее форменной узкой юбке, бесит. Какого хера опять в форме? Следаки вполне могут в штатском лазить,