Папина дочка. История о счастливой, но очень недолгой любви. Жанна Юрьевна Никольская

иное…

      Совсем иное.

      Полная противоположность боли.

      Он проснулся от того, что его осторожно потрясли за плечо. Напротив дивана стояла мать. Обеспокоенный взгляд… «Как она постарела», машинально отметил он. И этого он тоже не замечал?

      – Ты не проспал, сынок? Будильник не сработал?

      Он бросил взгляд на часы, провел ладонью по лицу.

      – Нет, все в порядке. У меня в запасе уйма времени. Вера уже проснулась? На лице матери появилось слегка озадаченное выражение.

      – Умывается, чистит зубы…

      Он улыбнулся, спустил ноги с дивана.

      – Вот и отлично. Вместе позавтракаем.

      – А… – мать осеклась.

      Он обнял ее за плечи, чмокнул в щеку.

      – В конце концов, мы же – одна семья, верно? Значит, и завтракать должны вместе…

      Губы матери дрогнули – то ли собираясь сложиться в улыбку, то ли собираясь скривиться… Господи, только не слезы! Не сейчас. Не с утра.

      – Кажется, ты приходишь в себя, Игорек…

      – Думаю, давно мне пора прийти в себя, – и он постарался улыбнуться матери как можно ободряюще.

      …Голубое платьице, светлые волосы искусно заплетены в две тугие косички… изумленно распахнутые огромные синие глаза.

      – Доброе утро, принцесса, – он нагнулся и легонько коснулся губами теплой упругой щечки.

      – Доброе утро, папочка… А тебе сегодня не нужно в фирму?

      – Нужно… но теперь я буду уезжать на работу на полчаса позже.

      – А так… можно? – неуверенный вопрос, вызвавший у него улыбку.

      – Нужно, зайчонок.

      Пока он расправлялся с яичницей, она вяло возила ложкой по тарелке с овсянкой. Он бросил короткий взгляд на мать, стоящую у плиты. Та пожала плечами.

      – Так – каждое утро. Ест как птенец.

      – У некоторых птенцов отменный аппетит… Ты не любишь кашу? – обратился он к дочери.

      Нежные щеки тут же залил густой румянец.

      – Не люблю, – завесила глаза гутой тенью ресниц, голос звучит еле слышно.

      – Я тоже в детстве не любил кашу, – просто сказал он, – Терпеть не мог. Может, тогда попросим бабушку сварить тебе яйцо?

      Быстрый, почти вороватый взгляд – а ты не шутишь? – потом кивок.

      Впрочем, с яйцом произошла почти та же история – желток был исправно съеден, а белок остался на тарелке, безжалостно искромсанный на мелкие кусочки.

      – Она любит сосиски, – немного расстроенно сказала мать, – Но не могу же я кормить ее одними сосисками?

      – Я еще люблю йогурт! – сердито возразила Вероника. И снова покраснела. Мать со вздохом достала из холодильника малиновый йогурт.

      – Не так уж плохо, – сказал он, – У Спока вообще есть теория, согласно которой детей следует кормить только тем, что им самим нравится.

      Мать фыркнула.

      – Эти мне новомодные теории…

      Он столкнулся взглядом с дочерью… и заговорщически подмигнул ей.

      От изумления