Капкан для лисицы. Ханна Ник

сделалось даже не по себе. Словно в самую душу заглянула, Варвара-краса, длинная коса. Симпатичная медсестричка, очень нравящаяся его маме. И ему, Кириллу, тоже. Но, увы, не более, чем нравящаяся. И то не всегда.

      До тех пор, пока не начинает донимать расспросами. И не смотрит излишне пытливо.

      – Ты все-таки у самого президента "Мега-банка" работаешь… Он, наверное, живет как король? Во дворце?

      – В обычном коттедже. Я б его даже особняком не назвал. Так, с натяжкой…

      – И прислуги полно, да? Горничных там, дворников…

      – Какие дворники? Варь, тебе что, Контора дала поручение через меня выяснить подноготную Зарецкого?

      "Не сказал о целом штате мордатых секьюрити, которых Анна презрительно называет "дармоедами". И ведь права в самом деле. Отчасти."

      – Она молодая? – ох уж эта Варя со своим вопросами-расспросами… дождется, что он сейчас встанет с ее старого, продавленного дивана и уйдет к матери. Ей-Богу, дождется.

      – Кто?

      – Ну, жена Зарецкого. Которую ты возишь.

      – Не совсем. То есть. далеко не юная. Думаю, ей лет двадцать семь – двадцать восемь (хоть выглядит не старше двадцати пяти, но об этом он Варе говорить не стал – что она после этого может себе вообразить?)

      – Двадцать восемь – еще не старая… Красивая? У этих, новых, жены все красавицы…

      – Варь, ну какое это имеет значение – красивая она или нет? Я кто? Извозчик, только и всего. Думаешь, она обращает на меня внимание? Да ни малейшего! Кто внимание обращает на обслугу?

      – Значит, красивая, – очень тихо сказала Варя.

      Кирилл промолчал. Он сам, положа руку на сердце, предпочел бы, чтобы Анна не была такой… уж слишком. Чтобы его сердце не вздрагивало каждый раз, когда она переводила на него свои насмешливые глаза. Чтобы его взляд не притягивал так неудержимо ее тонкий профиль, если она садилась не на заднее сиденье "Пежо", а на переднее, рядом с ним.

      Как-то она надела юбку чуть выше колен. Совсем ненамного, однако этого оказалось достаточно, чтобы дорога до драмтеатра, где должно было состояться какое-то благотворительное мероприятие, показалась ему сильнейшей пыткой… если б еще она села на заднее сиденье, а не на переднее, рядом с ним…

      Иногда Кириллу казалось, что ей доставляет удовольствие его дразнить. Точнее, поддразнивать. Но вообще она его, конечно, всерьез не принимала. Наверняка считала мальчишкой. Хотя… для супруги банкира Анна неплохо к нему относилась. Однажды он попросил у нее дополнительный выходной, чтобы помочь матери на даче. Анна чуть прикусила нижнюю губку.

      – Знаешь, как поступим? Чтобы Зарецкий не вычитал этот рабочий день из твоей зарплаты – он, знаешь, очень щепетилен в таких вопросах, – ничего ты никому говорить не станешь, а если тебя хватятся, я скажу, что ты просто отпросился… на часок. К примеру, курсовую защищаешь…

      …И с чего ее называли стервой, в самом деле? По мнению Кирилла, слухи о ее стервозности были сильно преувеличены…

      Иногда ему приходило в голову, что Анна стала едва ли не панацеей… от тоски по Ольге. Да вот в чем беда – кажется, она являлась тем "лекарством", которое опаснее самой