Радужная пони для Сома. Мария Зайцева

вообще дура тупая! Я ее пощадил, понятно? Потому что с девкой драться – западло! Девку надо трахать, на колени ставить. Там ее место.

      – Но пока что она тебя поставила, – ржет Вилок.

      – Че? – меня начинает трясти от бешенства. Причем, понимаю какой-то частью мозга, что несет уже, что надо тормознуть, и не могу. В глазах кровавые пятна, не остановиться… – Ты че сказал?

      Вилок ржет, я смотрю на Лексуса, он тоже усмехается, уже жадно лапая совсем поплывшую Маринку.

      То есть… Они реально так думают? Реально думают, что меня эта мелкая сучка на колени поставила?

      Сжимаю губы, пытаясь успокоиться.

      И вот вообще мне в этот момент плевать на свою привычную мантру, что все похуй, пляшем.

      Меня почему-то дико закусила эта ситуация. И хочется выйти из нее победителем. И потому я произношу то, чего вообще не планировал. О чем, не думал даже. До этой минуты.

      – Она будет передо мной на коленях стоять, ясно? И сосать.

      – Не пизди, Сом, – ржет Вилок, – она тебе скорее член откусит!

      – Забьемся? – рычу я, перегибаясь через подлокотник к Вилку, – забьемся? Она будет на коленях стоять. Передо мной. До конца месяца.

      – На твой субарик, – Вилок кивает неожиданно трезво, смотрит на меня с прищуром. Ах, ты сука… Я сходу понимаю все. Провокация, блять!

      Понимаю.

      И не торможу.

      Состояние пьяное и дурное.

      Мне хочется доказать, что то, что произошло в буфете, чистая случайность. И даже не случайность, а мое желание. Моя добрая воля. Я ее спецом отпустил, потому что с бабами не дерусь! Я их трахаю! И ее трахну. Обязательно. До конца месяца.

      – Против твоего ровика, – киваю и с удовлетворением вижу, как глаза Вилка расширяются. Ровик, эта рухлядь для пенсионеров, была подарена ему папашей, и Вилок никому никогда не признается, насколько тащится от него. На людях кривится, потому что даже ровик спорт при всей его дороговизне и начинке, западло для парня. Для мужика за сорокет – самое оно. Но Вилку нравится, я несколько раз видел, как он с выражением кайфа на роже проводит ладонью по торпедо… Только, когда никого рядом не было, естественно.

      Так что, пожалуй, это серьезно.

      И, если Вилок рассчитывал, что я сдам назад и не захочу лишаться субару, то теперь я сам поставил его раком.

      Вилок смотрит мне в глаза, выискивая в них неуверенность, но не находит.

      Ну давай, урод, отказывайся сам! Тогда я чисто морально выиграю.

      – Идет, – хрипит Вилок, – но с видосом!

      – С видосом, – киваю я, поворачиваюсь к Лексу, с интересом наблюдающему за нами, – разбей.

      Он вяло машет ладонью, типа, разбивает.

      После этого я хватаюсь, словно утопающий, за виски одной рукой и за жопу девки другой.

      Осознание того, что случилось, приходит как-то сразу, обрушивается тупой давящей волной на башку.

      И на душе нереально гадко. Мерзотно, как от просмотра блевотного порно.

      Я вперся в херню. Сам. Никто не тянул. Мог тупо это остановить, мог сдать назад. Ну и что, что подумают? Без разницы же мне всегда было?

      Так