Радужная пони для Сома. Мария Зайцева

не выглядеть говном, под ее ногами растекшимся.

      Очень тяжелая задача, нереальная. Удивлюсь я, если Лекс справится.

      Мне-то явно полегче.

      Спамлю Радужку всякой фигней. Безответно, естественно.

      Ее и в универе нет, я спецом ходил смотрел в группе ее. Это и понятно: молоденькая, неопытная, пить не умеет… Страдает сейчас, наверно.

      Алька-то все посильнее будет. К тому же у них сегодня Рашидовна, а мы у нее хоть и не учились, слава богам, но очень наслышаны. Там за пропуски ебут так, что потом на всю жизнь от секса блевать будешь.

      Алька бледная, но вполне живая.

      Я вижу ее в коридоре у библиотеки, киваю Немому, чтоб со мной подошел, поговорил, спасибо сказал…

      Но тут появляется Лекс и утаскивает девчонку с глаз долой.

      А она и не сопротивляется.

      Переглядываюсь с Немым:

      – Нихера себе… Помирились, значит?

      Рядом фыркает Маринка, тоже эту сцену пронаблюдавшая:

      – Да прям, таскается просто она за ним. Вообще никакой гордости…

      – Да ты б свисток перевязала насчет гордости, малыш, – ласково улыбаюсь я девке, – и Лексу отсасывала почаще, а то совсем парень заблудится скоро… И не у тебя между ног.

      Мне вся эта ситуация ржачна, хотя в Альке слегка разочарован. Второй раз наступать в говно по имени Лексус… Это надо обладать особым мазохизмом. Немой молчит, взгляд стеклянный, напряженный чего-то такой.

      И сам он весь, словно к броску готовится, смотрит неотрывно на тот угол, за который Лекс Альку утащил.

      У меня по итогам наблюдений начинает формироваться мысль, но додумать ее я не успеваю, из-за угла сначала показывается Алька, нервно поправляющая одежду, а за ней Лекс с недовольной рожей.

      Они видят нас и застывают на полмгновения. А затем Лекс начинает играть на благодарную публику, лапать Альку, прощаться, типа они только что сладко тискались в нише, и все путем.

      Алька, диковато глянув на нас, вырывается и отшатывается в сторону библиотеки, а Лекс, проходя мимо нас, довольно лыбится, дает мне пять, самодовольно топает дальше.

      Ну и мы за ним, само собой.

      Вилок что-то у него спрашивает, я не особо вслушиваюсь.

      Разворачиваюсь к Немому, хочу сказать, что потом как-нибудь подойдем к ней, но Немой сильно занят, расчленяя Альку взглядом, и я сваливаю с линии обстрела. Гадать, чего это такое случилось с ним, не собираюсь, своих проблем хватает.

      Например, какие цветы купить Радужке?

      И надо ли покупать?

      И вообще…

      Короче, море дел у меня, не до Немого.

      Глава 7

      У Радужки на редкость унылый вид. Под глазами синяки, что ее, кстати, не портит. Как там училка в школе говорила про поэтесс Серебряного века? Туберкулезная красота? Типа, красотки в начале двадцатого века сильно уважали бледность, худобу и прочие прелести, а потому мазались свинцовой косметикой и кайфовали от того, какие они худые и полуходячие. Судя по черно-белым фоткам и картинам в стиле Прекрасной дамы, тот еще видок был у дурочек.

      Но сейчас, глядя на худую, одетую во все черное,