Озаренный Солнцем. Брендон Сандерсон

Третья – вихрь на закате, где с заходом солнца из-за резких изменений во влажности и давлении начинается ураган. Четвертая – перегретая поверхность под лучами солнца. И наконец, пятая – рассвет, где людей оставляют на смерть.

      Как странно оказаться в мире, чьи жители не прячутся от бури, а следуют за ней по пятам, укрываясь краем ее плаща.

      Как бы то ни было, Скитальцу вдруг стало стыдно за собственную грубость, за то варварство, с каким он пробивался сюда, в эту комнату. Да, он изменился и уже не придает излишнего значения соблюдению порядков и правил. Скиталец отдавал себе отчет в том, что он, подобно подростку, впервые покинувшему родной дом, нередко заходит слишком далеко в попытках самоутвердиться. Все еще восставая против себя прежнего, нередко эгоистично крушит все вокруг, как слепой чулл.

      Скиталец убрал сапоги со стола, испытывая отвращение к себе. И что характерно, уже не мог списать его на обстоятельства. Не в этот раз. Поднявшись на ноги, к удивлению присутствующих, он направился к двери и вышел. Сперва в коридор, потом в тамбур, а там и вовсе наружу.

      В объятия бури.

      9

      На родине Скитальца в бурю гулять не ходят. Однако он уже достаточно попутешествовал по Космеру, чтобы понимать: даже самые сильные бури на других планетах не идут ни в какое сравнение с рошарскими.

      И в самом деле, здешний ветер набрасывался, но от пола не отрывал. Вода обрушивалась ливнем, но кожу смыть не грозила. Молнии сверкали в небе, но били не так часто и близко, чтобы казалось невозможным избежать их смертоносного прикосновения. Да, Скиталец предпочел бы, чтобы на нем было что-то посерьезнее лохмотьев, украденных на пещерной планете, где он находился до прибытия сюда. Лохмотья согревали плохо. Впрочем, терзавший его холод по большей части шел изнутри, а не снаружи.

      Скиталец зашагал по жалкой улочке. Подошвы скользили по мокрому металлу. Хоть сапоги пока не разваливаются. За время странствий он твердо выучил: можно сэкономить на рубашке, но только не на обуви. Скиталец продвигался в направлении края города, но медленно – приходилось дожидаться, когда очередная молния подсветит путь.

      Тусклые фонари, замеченные раньше, пропали. Люди укрылись от ливня в домах, заперлись. Это повсеместная тенденция. От бури прячутся и в тех мирах, где дождь способен гнуть металлические пластины, и там, где он может лишь слегка намочить. Быть может, людям не нравится вспоминать, что их города, какими бы величественными они ни были, всего лишь пылинки в сравнении с погодными явлениями планетарного масштаба.

      Скиталец вышел на улицу, надеясь под ливнем почувствовать себя лучше. Надеясь, что хлесткие струи обнимут, как старый друг; что в вое ветра послышатся разговоры у костра за вечерним рагу. Но сегодня эти мысли царапали душу. Ветер заставлял вспоминать, что раньше Скиталец был иным – человеком, который скорее бы умер, чем обошелся с другими так, как он сегодня.

      Нет, буря не желала давать ему убежище. Как ни любил он дождь, каким бы правильным тот