Помещик. Том 4. Сотник. Михаил Ланцов

только, что они требуют его судить. Звучат обвинения в симонии, стяжательстве, а также потворстве степным набегам да угону христиан в рабство.

      – Это же безумие!

      – Однако это так. Протопоп Сильвестр пожелал лавров Мартина Лютера и выступил с резкой критикой как митрополита, так и всей церкви схизматиков, используя многие из доводов еретиков. В том числе Сильвестр требует секуляризации с полным отторжением церковных имуществ. А чтобы его обвинения стали более весомыми, приплёл к ним сущие нелепицы. Например, потворство степным набегам и фарисейство.

      – Но он ведь их как-то объясняет.

      – Да. Но совершенным вздором. Дескать, в то время, когда весь честной народ помогал тульскому полку оправиться от нашествия тартар и укрепиться, Церковь, ведомая митрополитом, пыталась получить свою долю в этой помощи.

      – А она пыталась?

      – Это мне неизвестно.

      – Как всё неприятно поворачивается… – произнёс Игнатий Лойола.

      – Именно так, – кивнул брат Доминик. – И именно протопоп Сильвестр выступает за церковное признание Андрея из Тулы воскресшим Всеславом Полоцким…

      Они ещё немного поговорили, и брат Доминик удалился. А Игнатий Лойола расплылся в скептической улыбке в сторону закрытой двери.

      Не требовалось большого ума, чтобы понять замысел доминиканцев. Игнатий развернул мощную кампанию по критике их деятельности, указывая на беспомощность и неспособность выполнять поставленные перед ними задачи. Провал прозелитизма в Литве. Нарастающий кризис в Москве. Развал униатского движения. Доминиканцев было за что критиковать в те годы. И Игнатий это делал. Со всё нарастающей силой. Так вот. Брат Доминик ясно и отчётливо дал понять, что Лойоле нужно отступиться. Иначе его ждут проблемы. Серьёзные проблемы. В том числе и новые обвинения в ереси, вплоть до поддержки протестантизма со всеми вытекающими.

      Немного помедлив и всё обдумав, Игнатий Лойола отправился на приём к Юлию III…

      – Случилась великая беда, – произнёс Игнатий, подойдя ближе и поцеловав перстень на руке Папы.

      – Где? – вяло поинтересовался Папа, известный в мире как Джованни Мария Чокки дель Монте. Он мало интересовался делами и проводил практически всё своё время на вилле, предаваясь комфортному бездействию, лишь изредка предпринимая робкие попытки реформировать Церковь, дабы она отвечала новым вызовам времени. Однако дёргался больше для вида и не утруждал себя какими-либо особыми усилиями.

      – Доминиканцы из-за своей лени, нерешительности и бездеятельности довели до того, что в Московии начались волнения верующих. Их подначивают еретики-протестанты, грозя обратить всю Московию в свою ересь. А это ставит под угрозу не только нашу миссию в Литве, но и в сложное положение Польшу с Ливонией.

      Юлий медленно осмотрел Игнатия с головы до ног. Молча. Он неохотно обдумывал, что тому сказать, но ничего не шло в голову. А Лойола, чуть помолчав, продолжил:

      – Если мы не предпримем сейчас самых решительных действий, то потеряем Польшу с Ливонией и поставим Священную Римскую Империю