Помещик. Том 4. Сотник. Михаил Ланцов

арифметических действий в рамках местной системы счисления.

      Второй способ надёжнее. И нашёл бы немалый отклик у многих. Андрей был уверен – многие сталкивались с этой головной болью. Но чтобы придумать всё это, Андрею пришлось бы прыгнуть выше своей головы. Не математик он по образованию. Знал, конечно, умел, понимал. Но не до такой степи и не так хорошо, чтобы что-то там изобретать. Вот пользоваться готовым – пожалуйста.

      Первый же способ – это очередной вызов традиции. Комплексный. Начиная с того, что цифры пришлось бы записывать по-арабски, так как сохранять буквенную запись с новым наполнением – лишь плодить путаницу. А это новая волна вопросов к нему, которых и так уже был вагон и маленькая тележка. Ибо такой способ записи применялся у латинян и магометан. А он, мерзавец, в который раз устои шатает.

      Голова Андрея пухла.

      День за днём. Из часа в час. Он понимал – времени мало, и нужно успеть, желательно ещё вчера. Ибо, как сложится следующий год, бог весть. Планы Царя в сочетании с волнениями в Москве выходили за рамки оригинальной истории. Так что надеяться на воспоминания он в таких делах не мог. И был вынужден спешить, готовя подушку благополучия для своего с Марфой сына. А то мало ли с ним что-то случится.

      И чтобы не свихнуться от достаточно специфичной работы, Андрей пытался отвлечься на более привычные, понятные и приятные вещи. На вещи, которые он изучал в процессе подготовки к отправке в прошлое. В частности – на технологии…

      – Здесь и сейчас я хочу, чтобы вы поклялись своими бессмертными душами молчать, – произнёс Андрей, глядя на кузнеца-Илью, его сына и двух доверенных учеников. – Сие есть тайна великая, мало кому доступная.

      – Клянёмся, – хором произнесли они.

      – Не так, – возразил Андрей и начал медленно и торжественно произносить придуманные им слова клятвы. Весьма и весьма страшной для местных жителей, так как её нарушение под пыткой ли или иначе влекло за собой проклятие души и вечное её страдание в аду.

      Они повторяли.

      Это пугало и завораживало. Ведь для парня эта клятва была не более чем высокопарной болтовнёй. Для них же всё выглядело куда серьёзнее. Для них всё, что они повторяли, было реально, материально и крайне важно. Но они говорили. Хотя с чем конкретно был связан этот металлургический секрет – не ведали.

      Одной из главных технологических проблем кузнечного производства вотчины было сырьё. Потому что металл выплавляли в крицах – пористых кусках железа, крепко перемешанных со шлаком. И чтобы превратить их в сырьё, требовалось эти самые крицы перековывать и перековывать десятки раз, буквально выбивая из них вкрапления шлака, из-за чего даже килограмм сырья требовал очень многих человеко-часов тяжёлого труда и огромное количество угля.

      Низкокачественный металл и отличался в первую очередь низкой степенью очистки от шлака. А как же вкрапления серы и фосфора? О! Это тоже беда и немалая. Но по сравнению со шлаком – сущая мелочь. Ибо и фосфористое железо можно было найти куда применить. А вот то, которое