Русские поэты. Предсказанный уход. Олег Шаповалов

пощадили репутации Есенина и не пощадили и его жизни. Дегенерированные от рождения, нося в себе духовный сифилис, тление городских притонов, они оказались более выносливыми и благополучно существуют до сих пор, а Есенина сегодня уже нет. С их лёгкой руки, за ними потянулись десятки мелких хищников, и трудно даже установить, какое количество литературных сутенёров жило и пьянствовало за счёт имени и кармана Есенина, таская несчастного обезволенного поэта по всем кабакам, волоча в грязи его имя и казня его самыми гнусными моральными пытками».

      Закадычные дружки-имажинисты, такие как Мариенгоф, по версии Лавренева, не в буквальном, конечно, смысле, казнили, а морально подталкивали Есенина к петле. Что называется – доведение до самоубийства! А чекисты к этому делу рук не прикладывали. Сидорина со своим вырванным из контекста отрывком посрамлена, Прилепин торжествует.

      «Прохвост Есенин»

      Но и сам Прилепин в книге не раз прибегает к этому приему: взять что-то фрагментарно и приспособить к своей версии: висельник он, и всё.

      Ну вот, например, приводится выдержка из письма Есенина Марии Бальзамовой от 29 октября 1914 г.: «Мое я – это позор личности. Я выдохся, изолгался и, можно даже с успехом говорить, похоронил или продал свою душу черту, и всё за талант… Если я буду гений, то вместе с этим буду поганый человек». Что можно подумать, прочтя это? То, что уже в 19 лет поэт разочарован в жизни, эмоционально выгорел, с юности пребывает в депрессии. Сам признался!

      Если же взять текст послания целиком (оно длинное), окажется, что Есенин просто иронизирует, письмо совсем про другое и подписано так: «Прохвост Сергей Есенин». Прилепин, разумеется, так не подписывается, он очень серьезен на протяжении всех 1000 страниц своего труда.

      «И, наконец, последний спорный момент. Часть акта Гиляревского была повреждена, и некоторое время её не могли восстановить. Пока восстанавливали, появилась версия, что у Есенина была пробита лобная кость, причём часть мозга вытекла, а часть застряла в ноздрях. Жуткая картина – которую, правда, тоже никто из зрителей, несколько часов толпившихся в пятом номере, не отметил.

      Уже после всех этих «открытий» повреждённая часть акта А.Г. Гиляревского была восстановлена. В этой части акта значится: «кости черепа целы», «мозг весит 1920 грамм».

      Значит, никто череп не пробивал. Ничего никуда не вытекало – есенинский мозг остался в его голове. Чего о некоторых авторах версий с уверенностью не скажешь», – пишет Прилепин.

      Нормально, да, назвать оппонентов безмозглыми идиотами? Ну конечно, на войне, хотя бы и литературной, противников не щадят, главное – водрузить свое знамя над могилой великого русского поэта…

      Однако как доверять заключению, что «кости черепа целы», если глаза видят другое: внушительную вмятину на лобной кости, заметную на фотографиях мертвого Есенина и на посмертной маске, другие повреждения? Верить ли вообще акту патологоанатома Гиляревского, блестящего