Триумф еретиков. Евгений Федоров

друга перед заходом в кабинет, с требованием жилья. У их ног тёрлись испуганные дети – им передалось напряжение судьбоносного момента: дрогнут ли сердца у железобетонных дядей или – как у Николая Некрасова: «и пошли они, солнцем палимы, повторяя «Суди его Бог!»…

      Справа, на стульях, напротив, брезгливо отвернулись друг от друга две группы мужчин. Одна – это жаждущие получить «хлебную карточку» – партбилет. Стыдливо, не глядя на соседей, как будто совершают большую подлость, понурив голову, как перед закланием, они затравленно глядели в пол… Они пришли с заявлениями типа: «хочу быть в первых рядах строителя коммунизма»… Не социализма, нет, а сразу – коммунизма! Чтобы всё – по потребности, сколь хошь! Вторая группа – страждущие, ожидающие наказания по партийной линии – смотрелись более оптимистично и даже злорадно. Они смотрели на первых с мнимым укором: «Ну, что, голубчики, вляпались? Скоро и на наших креслах окажетесь, заворотят на вас рубаху!»

      Отдельно от всех сидел смуглый, после тропического рейса, моложавый симпатяга в капитанской форме, при всех регалиях, и было непонятно, чего он ждёт: кнута или пряника? Ведь ясно, что он уже – член, ибо не быть бы ему тогда капитаном… Выходило, что ждёт он, как выражаются зэки, – «получку»…

      Антон дважды пробежал мимо Эдуарда Ростоцкого, капитана РТМ «Цефей» и только в своём кабинете – Службе эксплуатации флота – спросил у начальника Ильи Гольдмана (члена бюро парткома!): «А что там ожидает капитан Ростоцкий от вашего „шалмана“? Небось, переспал с буфетницей, или повариха „залетела“ в рейсе и пришлось делать заход в инпорт?»

      – А вот ни за что не догадаешься! Хуже! Капитан Эдуард Ростоцкий написал в партком жалобу на САМОГО СЕБЯ!! – не поднимая глаз от своей диссертации, без эмоций, пояснил, спешно глотая кофе, Илья Михайлович, и убежал на «бюро».

      – Он, что, с ума сошёл? – крикнул ему вослед Антон.

      – Вернусь, расскажу. Он – правильно сделал! Сработал «на упреждение», – уже в дверях пояснил Гольдман.

      ***

      Эдик Ростоцкий родился и вырос в глухом селе Полесья, почти у польской границы, где среди болот и лесной чащи никогда не слышали гудка паровоза, радио, не знали электричества. Школа-семилетка, сельсовет и лавка были за семь километров, по бурелому и болотным тропам. Только там, в райцентре, можно было приобрести керосин, соль, спички, порох, гвозди, сахар и муку – один раз в месяц, на радость и малым и старым, приезжала туда из центра полуторка. А в школе было всего два класса: один – с первого по четвёртый – сидели все вместе, и «училка», разделив учеников на группки, давала им разные задания. Другой класс – с пятого по седьмой, тоже все вместе, в одной комнате избы – вели по очереди два учителя: «русачка» и математичка…

      О том, что началась война, узнали только от нагрянувших в райцентр военных. Они реквизировали у сельчан всех лошадей на нужды армии, а взамен выдали справки с печатью сельсовета: «Война через месяц-другой закончится и лошадок вернём хозяевам!». А пока, всвязи с временным