Казя теперь труп. Ая эН

все очень милые личности. Посетителей не пугают, пробле…

      – Я не милый! – взвился Маня. – Я маньяк!!!

      – Да маньяк ты, маньяк, – успокоил его Фёдр. – Прости. У нас, Казя, один маньяк и двадцать семь славных остальных.

      Пока они пререкались, тетя Таня пригнулась и прошептала Казе в ухо:

      – Не все милые. Разные. А Фёдра бывшая – вообще сволочуга, как по мне – лучше б уж она сгинула. К счастью, она редко появляется.

      – Я маньяк, и попрошу относиться к этому со всей серьезностью! – продолжал бушевать Маня.

      Он теперь стоял, выпятив грудь и молотя кулаками воздух. Смотрелось это нелепо. Связываться с ним никто не собирался. Казя отвлеклась на Маню, подавила улыбку и посетовала:

      – Жаль, я не знала, что вас… Нас так много. Наверное, надо было всех пригласить на вечеринку?

      – А они не пришли бы, – дружно успокоили Казю покойники.

      Выяснилось, что еще постоянно на кладбище находятся старая-престарая травница и ворожея Стася Острожина, отшельница, да девушка-игроман Алинка-Малинка, годами не вылезающая из своей могилы по причине крайней степени депрессии.

      – Не знала, что мертвые могут страдать от депрессии… – пробормотала Казя. – А остальные?

      – А остальные – ходильники.

      – Кто-о?! Холодильники?

      – Не холодильники, а ходильники. От слова «ходить». Они ходят по тут-миру, путешествуют, домой редко заглядывают. Когда возвращаются, рассказывают много чего интересного. Об отелях и больницах мы в основном от них знаем. И о куче других мест. Это на Земле в реале все ограничено одним маленьким шариком-планетой. А тут совсем другое дело, они не скучают!

      Казя несколько воодушевилась. Она любила путешествовать, хотя при жизни на это никогда не было ни средств, ни времени. Зачем торчать веки вечные на одном кладбище, если можно стать ходильником и в полной мере наслаждаться загробной жизнью?

      – Я здорож, мне покидать пределы своей зоны ответственности нельзя, – объяснил Фёдр.

      – Я маньяк, мне тем более в ходильники нельзя, – вздохнул Маня. – Мало ли что я где натворю, кого укокошу?

      – Я боюсь сгинуть, – призналась тетя Таня.

      – И я боюсь сгинуть, – сказал Склеп Иваныч.

      – И я, – кивнул Игнат.

      Лекс снял свои хипстерские очки, протер их «Доктор Кто»-шарфом и с сожалением произнес:

      – Я тоже боюсь сгинуть. Да, нас двадцать восемь, из них девятнадцать – ходильники. Но более трех сотен тех, кто был с нами, сгинули. Тут есть золотое правило: если не боишься сгинуть, у тебя есть шанс стать ходильником, хотя каждое новое путешествие может стать роковым. Но если ты боишься сгинуть, то лучше даже не пробовать, наверняка сгинешь.

      – Присказка у нас есть, – глухо проговорила тетя Таня. – Ходильник-ходильник, попал в холодильник, сгинул, пропал, нежить перестал.

      Казя задумалась.

      Нет, она определенно не хотела сгинуть.

      Нет, нет.

      Нет.

      Глава 4

      Маньяк Маня и Потусторонька

      Делать нечего: пришла