Любовь дракона. Анна Леденцовская

этом зажмурившись, потому что боялась смотреть на накинувшегося на нее красноглазого монстра. Обнаженная кожа, лишившаяся одежды, ощутила холод, Любу пару раз тряхнули как котенка, а чем-то знакомый голос зло и холодно прокричал прямо в чувствительное эльфячье ухо:

      – Успокойся, дура! Ничего я тебе не сделаю! Хотя как муж имею на все полное право.

      Любовь Михайловна приоткрыла один глаз, увидела уже знакомое лицо притащившего ее драконистого брюнета, сжала кулаки и, не обращая внимания на свою практически наготу из-за его варварских действий, замолотила тощими ручонками по мускулистой груди в домотканой серой рубашке с вышивкой.

      – Сволочь! Зачем так пугать?! Я чуть заикой не стала! Поседела, наверное, вся! Страшный, рычит, глаза красные, да еще и одежду рвет! Тоже мне муж! Как есть сволочь настоящая и абьюзер!

      Из глаз хлынули слезы, видимо, как ни пыталась она быть оптимисткой и разобраться, как теперь жить в этом мире, нежданное нападение ее доконало. Стержень воли треснул, и Любовь превратилась в обычную слабую женщину, сломавшуюся под гнетом навалившихся перемен и обстоятельств.

      Впрочем, с таким же успехом Люба могла попытаться постучать по столу или стене, разве что свежеиспеченный гадский муженек был чуть помягче и она кулаки об него не ободрала.

      Хмурый дракон моментально перехватил одной ладонью обе ее кисти, зажав как в тисках.

      – Прекрати, сказал! И не советую использовать свою эльфийскую магию мне во вред. У меня хорошие амулеты, и твое «азбюзар» бесполезно. Лучше береги силы для ритуала. Чем больше завтра отдашь, тем дольше я тебя не побеспокою, – рявкнул он и для острастки тряхнул еще раз так, что у Любы только зубы клацнули. Хорошо, язык не прикусила.

      Девушка обмякла в схвативших ее руках, а по нежному личику из огромных серых глаз потекли сверкающие слезы.

      Эндерк был в полном раздрае, не зная, что думать. Прибежал он сюда, почуяв дрогнувшие нити защитной сети драконьего поселения. Ощущения кричали, что где-то здесь таится зло, опасное для его народа.

      Увидев ушастую в подполе, где, судя по запаху, варили яды и где фонило мерзкой магией хаоса, он озверел настолько, что грубо выволок девчонку наружу и остервенело, несмотря на сопротивление, содрал платье, пытаясь отыскать печать хаоситов. Эти твари пришлого бога всегда клеймили своих приспешников.

      Клейма на тощем эльфийском недоразумении не было, зато он с гневом и незаметно прокравшейся в душу жалостью заметил на бледной худенькой спине розоватые, почти зажившие рубцы, синяки от чьих-то пальцев на плече и ссадину на лодыжке.

      На пару секунд ярость опять вспыхнула в сознании, но уже не на девчонку. Судя по всему, его жена, являющаяся кровной родней эльфийского владыки, до встречи с ним сидела на цепи, прикованная за ногу, как сторожевая собака. Девчонку били и, возможно, морили голодом. У его народа это считалось преступлением.

      «Может, эти ушастые мрази пытались ей внушить, что мы с ней так будем обращаться? – пришла в голову горькая мысль. – Тренировали