Я всегда хотел тебя сделать своей. Лана Легкая

поговорим нормально, – сказал Никита, положив передо мной на стол розы.

      – Давай, – согласилась я.

      Глупо все время сбегать и прятаться. Нам в любом случае пришлось бы встретиться и все обсудить.

      – Я не намерен давать тебе развод, – сказал он, со скрежетом отодвигая стул и присаживаясь.

      – Почему? – спросила я. – Нам нечего делить. У нас нет детей.

      Если судить объективно, у нас не было причин, по которым мы не могли разойтись мирно и без лишней нервотрепки. Я не тот человек, чтобы пытаться вырвать все до последней копейки при разводе. Благо, есть руки, ноги, образование и совесть – смогу заработать сама.

      – А дело только в имуществе? – спросил Ник, игнорируя тему детей. – Я бы не хотел рушить наши отношения, – продолжил он, когда я поняла, что не знаю ответа на его вопрос. Если в голове все было четко и понятно: муж мне изменил, то в душе творился настоящий хаос. – Это временные трудности, Натусь, – я поморщилась от неуместного обращения. Никита никогда так меня не называл, а сейчас словно решил достать заранее припасенные козыри. – Ты же меня любишь? – спросил он, подавшись вперед и взяв мою ладонь в свою.

      Теплую, чуть влажную, только чужую.

      Я не чувствовала ничего, кроме неприязни. Ведь этими пальцами он касался любовницы, ласкал ее… Я старательно отгоняла мерзкие мысли, что расползались по телу мурашками.

      Он целовал меня и ее.

      Спал со мной и с ней.

      Говорил приятные вещи мне и ей.

      – Ты признавался Соне в любви? – спросила я.

      – Нет. Никогда, – ответил он поспешно. Никита понял вопрос по-своему. – Я тебя любил и люблю. А Соня была ошибкой. Да, я виноват. Я мог быть умнее и сдержаннее. Но я так устал, – он продолжал держать меня за руку. – Ты же тоже устала. Я вижу. Мы оба устали. Я хотел приехать на юбилей к другу с красавицей женой и расстроился, когда ты не смогла поехать. Эти таблетки!.. Я сразу говорил, что нужно их бросить!  Мы так редко бываем вместе. А последние несколько месяцев проходят под эгидой беременности. Ты перегнула палку, малышка. Но мы можем все исправить. Вместе.

      – Нет, Никит, – ответила я, вытягивая пальцы и чувствуя, как хватка мужчины усиливается, не позволяя освободиться. – Я не хочу сохранять наш брак. Пойми. Я больше не смогу тебе доверять. Я… я не хочу продолжать попытки выносить ребенка. Ты меня обидел. Унизил, – я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно и мама ничего не услышала.  – Я подам заявление на развод. Так будет правильно.

      – Наташ, – голос Никиты изменился, – это неправильное решение. Неужели ты готова все сломать из-за минутной слабости? У нас с ней и не было ничего, кроме орала. Нравится девочке сосать. Но она никогда не придет с претензией, что залетела.

      – Ты что говоришь? – спросила я севшим голосом. – По-твоему, это не измена? Я тоже могу так делать, да? Ой! – пискнула я сдавленно. – Никит, больно! – шипела, глядя, как мужские пальцы сжимали мою ладонь. Сильнее и сильнее. До побелевших костяшек и слез на моих глазах. – Мне больно! – выкрикнула я, упираясь левой рукой в край стола и пытаясь встать. Никита не отпускал. Смотрел мне в глаза