Терапия неисправимой. Анна Гельман

в мусоропровод. Возможно, мои близкие и догадывались об этом, но я не была уверена до конца: кажется, что здоровому человеку сложно представить, что в ванне можно не только мыться, но и сознательно блевать. И так каждый день.

      Правда, однажды мой план дал сбой, и этот пакет был обнаружен, но это ни к чему не привело. Тогда я решила, что это к счастью. Со временем я еще больше усовершенствовала технику рвоты, мое безумие вдохновляло меня: вместо воды я пила мыльный раствор. В какой-то момент я посчитала, сколько раз в день вызываю рвоту: мой рекорд – 6 раз за сутки. Мне было тяжело элементарно пить, не срываясь в попытки «очиститься». Говорят, что человек опускается на дно, но я была уже где-то ниже, почти у самого ядра Земли.

      Все это время я пребывала в депрессивном состоянии с регулярными приступами дереализации и деперсонализации. До сих пор помню, как шла по улице и мне стало казаться, что все вокруг – декорация, даже небо искусственное. Будто я нахожусь в игрушке наподобие снежного шара, чьи стенки сейчас лопнут и карточный домик мира рухнет. Расстояние до предметов стало странным: оно то увеличивалось, то уменьшалось, все вокруг пульсировало. Было ощущение, что я могу протянуть руку, дотронуться до неба и почувствовать его плотность – ведь оно было лишь частью коробки, в которой находится мир. И я действительно поднимала руку, чтобы ощутить вещественность неба и солнца. Разумеется, ничего не происходило, от чего казалось, что я опрокидываюсь на спину и начинаю проваливаться в пустоту, отдаляясь от всего вокруг. Это была смесь «Шоу Трумана» и «Алисы в стране чудес». И в такие моменты я была искренне уверена, что это и есть реальность. Точнее, полная нереальность, которая никогда не закончится. Позже я выработала механизм совладания с такими состояниями, заземляясь через прикосновения к предметам с ярко выраженной текстурой (кора ближайших деревьев, шероховатые кирпичи домов). В 30 я открыла для себя духи: ароматы тоже дают мне ощущение какого-то якоря. Самым любимым стал аромат The Matcha от Le Labo. Да, спустя годы я научилась получать удовольствие.

      Тогда, в далекие школьные годы, я боялась выходить на улицу и разговаривать. Мне казалось, что все вокруг знают о моем внутреннем и внешнем уродстве и смеются над этим. Я понимала, что никому нет до этого дела, но избавиться от навязчивых мыслей не удавалось. Мне было страшно.

      Сейчас я читаю книгу про историю Кристофера Найта, ушедшего жить в лес на 27 лет (он жил бы там и дальше, если бы не был пойман на воровстве съестного из детского лагеря), и понимаю, что в свои школьные годы тоже не отказалась бы от отшельничества, я все равно была замкнута и жила в своей голове. Мне так было проще. Я и сейчас предпочитаю затворничество, но, в отличие от Найта, я испытываю нежную любовь к благам цивилизации и комфорту в виде ортопедического матраса, теплого туалета и доставки еды: без первого моя остеохондрозная спина болит, без второго я просто не готова жить зимой, а без третьего необходимо выходить на улицу, где часто людно и шумно, если живешь в городе. Пожалуй, моя идеальная