Похождения бравого солдата Швейка. Ярослав Гашек

идет своей дорогой, и не приходится бояться, что ему в канцелярии скажут: «Мы посовещались, и завтра вы будете четвертованы или сожжены, по вашему собственному выбору». Это был тяжелый выбор! Я думаю, господа, что на многих из нас в такой момент нашел бы столбняк. Да, теперь условия улучшились в нашу пользу.

      Едва Швейк кончил свою защитную речь в пользу современного тюремного заключения, как надзиратель открыл дверь и крикнул:

      – Швейк, оденьтесь и идите на допрос!

      – Я оденусь, – ответил Швейк. – Против этого я ничего не имею. Но боюсь, что тут какое-то недоразумение. Меня уже раз выгнали с допроса. И, кроме того, я боюсь, как бы остальные господа, которые тут сидят, не рассердились на меня за то, что я иду уже во второй раз, а они еще ни разу за этот вечер не были. Они могут быть на меня в претензии.

      – Вылезти и не трепаться! – последовал ответ на проявленное Швейком джентльменство.

      Швейк опять очутился перед господином с лицом преступника, который безо всяких околичностей спросил его твердо и решительно:

      – Во всем признаетесь?

      Швейк уставил свои добрые голубые глаза на неумолимого человека и мягко сказал:

      – Если вы желаете, ваша милость, чтобы я признался, так я признаюсь. Мне это не повредит. Но если вы скажете: «Швейк, ни в чем не сознавайтесь», я буду выкручиваться до последнего издыхания.

      Строгий господин написал что-то на акте и, подавая Швейку перо, сказал ему, чтобы тот подписался.

      И Швейк подписал показания Бретшнейдера со следующим дополнением:

      «Все вышеуказанные обвинения против меня признаю справедливыми.

      Йозеф Швейк».

      Подписав бумагу, Швейк обратился к строгому господину:

      – Еще что-нибудь подписать? Или мне прийти утром?

      – Утром вас отвезут в уголовный суд, – последовал ответ.

      – А в котором часу, ваша милость, чтобы, Боже упаси, как-нибудь не проспать?

      – Вон! – раздался во второй раз рев по ту сторону стола.

      Возвращаясь к своему новому, огороженному железной решеткой очагу, Швейк сказал сопровождавшему его конвойному:

      – Тут все идет как по писаному.

      Как только за Швейком заперли дверь, товарищи по заключению засыпали его разнообразными вопросами, на которые Швейк ясно и четко ответил:

      – Я сию минуту сознался, что, может быть, это я убил эрцгерцога Фердинанда.

      Шесть человек в ужасе спрятались под вшивые одеяла. Только босниец сказал:

      – Приветствую!

      Укладываясь на койку, Швейк заметил:

      – Глупо, что у нас нет будильника.

      Утром его все-таки разбудили и без будильника и ровно в шесть часов в тюремной карете отвезли в областной уголовный суд.

      – Поздняя птичка глаза продирает, а ранняя носок прочищает, – сказал своим спутникам Швейк, когда «зеленый Антон» выезжал из ворот полицейского управления.

      Глава III

      Швейк